Сергей Булыга - Пирамида

О миражах Кия знал только понаслышке. Говорили, что когда какой-нибудь пришелец из чужой страны подолгу оставался с пустыней один на один, то он начинал видеть то, что могло бы спасти его от гибели – воду, оазис, караван…

Навалившись плечом на тяжелую глыбу, Кия нередко думал и о том, что пирамида – тот же мираж испуганных людей. Им, смертным, хотелось верить в бессмертие, в благополучный исход из одной, земной жизни в другую, небесную. Так что зачем пришли сюда другие, ему было понятно – трусливые любят верить во всякие сладкие россказни. А что же привело сюда его?

Восемь – или девять – лет тому назад все вокруг вдруг стали говорить, что Вечно Живущий уходит на небо, а вместе с собой он намерен взять и своих любимых рабов. Многие тогда посчитали, что именно они и окажутся самыми любимыми, и отправились к предполагаемому месту исхода. Пошел и Кия. Нельзя сказать, чтобы он тогда верил или же не верил в небесную жизнь. Он просто хотел узнать, возможна она или нет.

Когда же в предполагаемом месте исхода собралось великое множество рабов, придворные слуги Вечно Живущего объявили, что для восхождения на небо необходима лестница. Вечно Живущему она, конечно, ни к чему, но лестница нужна его верным рабам; по ней он возведет их над землей, а там и дальше, по воздуху, в котором есть опора одним только бессмертным. Лестница – или иначе «пирамида» – должна иметь четыре грани, ибо со всех четырех сторон света к ней будут стекаться верные рабы и, взявшись за руки, возноситься на небо. Не стоит также забывать и о том, что пирамида должна поместить на себя как можно большее число рабов, и поэтому нужно закладывать ее как можно более широкой в основании.

Вот так! Кия был удручен. Ведь он пришел лишь для того, чтоб удовлетворить свое любопытство. Он думал, что в тот же день у него на глазах Вечно Живущий отправится на небо и увлечет за собой своих наивернейших рабов. Кия любил пустыню, землю и жизнь на земле, он не стремился в небо. Уйти поскорее из места исхода – вот каково было его единственное желание… но покинуть строительство он не посмел. Мало того, что подобным поступком он выказал бы нежелание помочь лучшим из своих соплеменников; своим уходом он бы обнаружил нежелание прислушаться к речениям Вечно Живущего, к тому, который вечно печется о благополучии своих подданных, а одним из них считается и он, Кия, который всегда и во всем сомневается.

Итак, Кия остался. Вместе с другими он стал работать на расчистке места, которое было определено для пирамиды. Нужно было убрать песок о оголить скалу, земную твердь, на которой лестница, ведущая к небу, может стоять вечно и незыблемо. Днем рабы разгребали песок, а ночью, пока они спали, песок возвращался. Так продолжалось до тех пор, пока великий зодчий не приказал работать днем и ночью. Такая изнурительная работа уносила многие преданные жизни, однако приносила немалую пользу, и верные рабы, преисполненные надежды на скорое бессмертие, терпели. К тому же именно тогда и появились на строительстве надсмотрщики, зоркие глаза Вечно Живущего.

Лишь только скала была окончательно очищена от песка, как по дороге, проложенной от реки, другие верные рабы доставили к месту строительства первые известняковые плиты, бесценный дар крылатых змей, и началось возведение пирамиды. Тогда ее еще не называли усыпальницей.

Впервые это неуместное для Вечно Живущего слово было произнесено примерно годом позже. Дело в том, что строительство шло довольно медленно, и среди верных рабов все чаще стали встречаться такие, которые не щадили себя и ежечасно искали смерти от истощения сил. Когда их били плетью, они говорили примерно одно и то же:

– Пусть другие уходят на небо, а я недостоин, хочу умереть на земле. И немедля.

Их уводили, они умирали – немедля.

А на их место тотчас заступали пришлые рабы. В те времена еще не было отбоя от желающих взойти на небо. Рабы спешили, они понимали – чем скорее будет возведена пирамида, тем скорее сбудется их заветная мечта – бессмертие. Однако же великий зодчий однажды возвестил:

– Если лестница окажется плоха, то Вечно Живущий не сможет поднять за собою своих наиверных рабов.

Эти грозные слова подхлестнули нерадивых, уставших и разуверившихся. Поднятые наверх глыбы стали подгонять одну к другой с таким тщанием, что в щели между ними не проходило даже лезвие остро отточенного ножа.

Но тщетно! В очередной раз осмотрев пирамиду, великий зодчий изрек: