Михаил Кликин - Иван Иванович

Спешила, торопилась баба Маша, гнала трактор по дорожным ухабам, не жалея ни себя, ни машину. Скорчившись, вцепившись в обмотанный изолентой руль, цепко смотрела на разбитую лесовозами дорогу, глохла от дизельного рокота. Рассеяно думала о житье-бытье, прикидывала, сколько денег с пенсии отложить на покупку дров, решала, а не проще ли будет втихую вытянуть трактором из леса несколько поваленных берез, да самой их и разделать.

Самой – с помощью Ивана Ивановича.

Не чужой, чай. Не откажет теперь. Не уйдет, не бросит.

Ох, не дай Бог!

Вспоминала баба Маша брата своего Фёдора и мужа Петра, вспоминала и заменившего их Ивана Ивановича…

В деревню привела его Люба году, наверное, в девяносто пятом – через несколько лет после смерти Петра. В тот день, помнится, бестолковая овца Поля свалилась в выгребную яму заброшенного дома. Вытащить её оттуда оказалось непосильным делом для двух пожилых женщин, но, глядя, как убивается Марья Петровна, слушая, как диким голосом орёт завязшая в грязи скотинка, баба Люба не выдержала:

– Ладно, приведу помощника. Только ты, Маша, дома сиди, и носа из него не показывай.

Просидела баба Маша в избе целый день, снедаемая любопытством. Где ж это Люба помощника нашла? В Лазарцеве, что ли? Так ведь далеко! И что это за помощник такой, что от него прятаться надо?..

Люба пришла под вечер, стукнула в стекло, крикнула:

– Вытащили твою Польку, пасется у колодца под липой. Ты дай мне молочка, расплатиться с помощником надо.

– А как звать-то его? – спросила баба Маша, передавая в окно крынку.

– Иван, – чуть замешкавшись, ответила Люба. – Иван Иванович.

С той поры и повелось: едва появлялось какое неподъемное дело, баба Маша бежала к соседке:

– Ты бы уж позвала Иван Иваныча, Люба. Никак нам без него не управиться. А я бы отблагодарила, чем смогла. Тесто, вон, с утра замесила…

Не отказывала ей Люба, видно, шибко нравилось Иван Ивановичу угощение, видно, сам с охотой делал он крестьянские дела. Столбы новые для забора вкопал, терновник вырубил, старую яблоню выкорчевал, покосившийся двор выровнял, в баню новый котёл заместо старого затащил.

А вскоре довелось бабе Маше увидеть загадочного помощника. Шибко она тогда удивилась, испугалась даже сперва до икоты, а потом вспомнила, что про Любашу всегда говорили, и, вроде бы, поуспокоилась, посчитала, что ничего особенного, как бы, и не произошло.

Главное, что мужик есть.

А уж какой он весь из себя – это дело десятое.

В Матвейцеве баба Маша не задержалась ни на одну лишнюю минуту. Жил у нее здесь брат – седьмая вода на киселе. Не жаловала его баба Маша, хотя и сама не могла объяснить, почему. Общались они редко – по необходимости; встречались в основном на похоронах общих родственников.

– За долгом я! – крикнула баба Маша копающемуся в огороде брату. Она даже трактор не стала глушить, только дверь открыла, да опустила ногу на заляпанную грязью приступку. – Здравствуйте!

Загорелый высокий мужчина медленно выпрямился; прищурясь против солнца, из-под руки посмотрел на нагрянувшую сродственницу, широким жестом вытер со лба пот. Неторопливо, в раскачку, подошел ближе, приоткрыл калитку:

– Зашла бы в дом, что ли, Марья Петровна.

– Некогда, Василий Степанович. Спешу. Вернешь ли деньги, что полгода назад брал?

– Денег у меня сейчас нет, Марья Петровна.

– А мне надо бы… Может, перезаймешь у кого?

– Да, вроде, не у кого перезанять… А не возьмешь ли долг золотом? – брат Василий наклонил голову, прищурился хитро.

Ох, не любила баба Маша такого вот прищура.

– Шутишь, никак?

– Нет, не шучу. Поповское золото, старое, настоящее.

– Откуда?

– Знамо, откуда… Клад я нашел.

– Это где это?

– Всё тебе расскажи… Каменный дом на том краю деревни помнишь ли?

– Председателев?

– Он самый. Нет больше того дома. Рассыпался… Только ты это… – Василий спохватился, зыркнул по сторонам. – Не шуми про золото-то. Ни к чему нам это.

– Неужто и вправду клад?

– Говорю же: золото поповское в председателевом доме схоронено было. Возьмешь ли вместо денег?

– Ты неси, а я погляжу.

Василий кивнул и, не торопясь, вразвалочку, ушел в дом. Пропал он надолго – баба Маша уж трактор глушить собралась, жалея солярку. Вернулся Василий какой-то притихший, будто бы даже съежившийся. На левом плече его висела паутина – то ли на чердак, то ли в подпол лазил брат за припрятанным золотом.

– Вот, гляди, – Он подошел у трактору, протянул руку, разжал поцарапанный кулак. На ладони лежал золотой крестик с маленьким зеленым камешком в серединке.