Оливер Джонсон - Последняя Утренняя Звезда

И тьма накрыла мир.

Тире Ганд. Выжило не больше пятидесяти Галастриан. Легион Пурпурных Плакальщиков, выстроившийся несокрушимой фалангой, давил их все более суживавшийся круг, оттесняя к одному из зданий храма-пирамиды. Теперь, когда заклинание полностью исчезло с их оружия, удары Галастриан не могли пробить броню немертвых. Следующий натиск угрожал опрокинуть тех немногих, которые еще стояли. Гарн проорал приказ, и они опять отступили, оставив мертвых и умирающих перед собой. Гарн открыл дверь здания за ними, все бросились внутрь, потом сенешаль закрыл тяжелую дубовую дверь на засов. Несколько солдат уперлись в нее, остальные рассыпались по комнате, в поисках материала для баррикады. Оказалось, что они находятся в помещении с высоким куполом, на стенах висели крючки с розово-лиловыми и коричневыми одеждами жрецов Исса. Вдоль стен стояли тяжелые дубовые скамьи; их перетащили к двери, загораживая ее.

Странно, но никто не осаждал дверь, как если бы их враги остановились, ожидая чего-то. Галастриане получили маленькою передышку и перевели дыхание.

Туча тоже ухитрился войти в дом, на его серых боках зияли раны. Он подошел к Фазаду, и ткнулся носом в мальчика-короля. Фазад в ответ обнял коня и что-то ласково зашептал ему в ухо. Туча заржал, потом, медленно, опустился на колени, потом на бок. Король встал на колени рядом с ним. На морде коня пузырилась пена. Фазад в отчаянии взглянул на Гарна. Сенешаль быстро подошел, вытянул руку и пощупал шею мерина.

— Очень тяжелые раны, — печально сказал он.

— Да, — ответил Фазад. — Он говорил со мной, как всегда; мы разговариваем с ним с той самой ночи, когда Джайал Иллгилл прискакал в гостиницу Скерриба и поручил мне позаботиться о нем. Я помню, как пришли вампиры и я прятался в конюшне под соломой его стойла, зная, что сейчас умру. И вот тогда его голос раздался в моем мозгу и он приказал мне, твердо и ясно, садиться на него и скакать оттуда.

Гарн перевел взгляд от мальчика на дверь — Оссиане могли начать штурм в любой момент. Тем не менее из-за двери не доносилось ни звука, только грозное молчание.

— И что он сказал тебе сейчас? — спросил сенешаль.

— Его хозяева, Иллгиллы, мертвы. Все. Он сам был уже стар, когда барон первый раз сел на него; он служил им, одному поколению за другим. Теперь узы, которые привязывали его к земле, перерезаны. Он решил уйти вслед за Иллгиллами в Зал Белой Розы.

— Иллгиллы мертвы? — Гарн покачал головой. — Почему нас всех не убили на поле Тралла? Тогда мы бы не страдали от напрасной надежды, от веры, что придет день и мы отомстим. — Он так сильно сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.

Фазад протянул руку и схватил сенешаля за рукав. — Держись, мой друг. Туча еще кое-что сказал мне: Светоносица жива — мы должны надеяться.

Конь опять заржал и забился, ударяя копытами. Потом затих, навсегда.

Потом внезапно послышался громкий треск, дверь и баррикада за ней рухнули. С потолка посыпалась пыль. Некоторые из Пурпурных Рыцарей стояли снаружи, держа в руках таран. Потом они бросили его на землю, как если бы он ничего не весил, и встали неподвижно, сгрудившись вокруг двери, пара факелов, мигавших в комнате, освещала их темные доспехи.

Наступившее молчание прерывало только тяжелое дыхание Галастриан. Они стояли на круглом полу в середине комнаты, и тут до них явственно донеслось дыхание рыцарей, хотя те находились в сорока футах от них.

— Ну, парень, до свидания в Зале Белой Розы, — сдавленно сказал Гарн. — Мы храбро сражались, до конца. Пускай никто не забудет этого, хотя на земле никогда не будет света.

Фазад поглядел вверх: в самом верху потолка купола было стеклянное окно. Звезда Светоносицы светила прямо в него, отражаясь от мраморного пола, отделявшего их от осаждающих. Последний бой будет недолгим. Хорошо бы, чтобы кто-нибудь сказал, как ей молиться, потому что сейчас ему нужна помощь, нужна больше, чем когда бы то ни было. Но сказать некому: Кригган и Матач мертвы, Залия тоже. И он скоро присоединится к ним. Фазад не боялся смерти: бесстрашие волков все еще жило в нем, хотя плаща из Бардуна у него не было.

— Пусть Ре сохранит тебя, сенешаль. Ты был мне, как отец, — сказал он.

Гарн хотел ответить, но в этот момент свет звезды над ними внезапно погас. И тут же абсолютная тьма затопила комнату, точно такая же, как в башне королевы в Имблевике в день последнего рассвета.

Рыцари-вампиры торжествующе закричали; их крик подхватили другие, послышался рев тысяч глоток, собравшихся на кладбище перед храмом: все они пришли посмотреть, как люди умрут. И скоро весь Тире Ганд завыл, отзываясь на их радостный рев.