Марко вздохнул. Тяжко вздохнул при одной мысли о женитьбе на одной из тех детоподобных женщин с непоправимо искалеченными ступнями, что появлялись при дворе. Вслух же он сказал:
— Потому что несториане считаются еретиками, о повелитель.
Император нахмурил брови. Потом лицо его прояснилось, и он махнул рукой.
— «Считаются еретиками». Значит, по-вашему, несторианские христиане еретики? Ах-ах! Какая любопытная теория! А вот как мне объясняла мать. Вы говорите, что та великая святая, Мариам, была матерью вашего божества. А они говорят, что та великая святая, Мариам, была всего-навсего матерью тела, в котором пребывало ваше божество. Что, не так? Вот видишь, я и это знаю! Знаю! А еще вы, франки… в смысле, латиняне… поклоняетесь образам, подобно буддистам. А несториане, мусульмане и иудеи — нет. Хуи-хуи и мусульмане едят верблюжатину, но не конину. А иудеи ни той ни другой не едят. Не едят они и баранины, и говядины — пока не извлекут из бедра сухожилие и не выбросят его. Зачем они это делают? Вот глупцы! Ведь если питаться сухожилиями, станешь крепким и жилистым. Это же очевидно! А они говорят, что какой-то там Муса, отец их пророков, запрещает им это делать. Что ты на это скажешь, По-ло?
Не вполне понимая собственных слов, но помня, что их говорил старый, очень старый отец Павел, Марко ответил:
— Закон Моисея был пригвожден к кресту, и теперь он мертв и нечестив.
Лицо великого хана, только что задумчивое, вдруг оживилось.
— Скорее! Скорее! Брось Старому Будде кусок лепешки, а пока будет брать, брось пару кусков поменьше вон тем двум карпам — иначе им так ничего и не достанется…
Марко бросил куски рисовой лепешки прямо в разинутые рты древних карпов, что притаились под огромной плакучей ивой.
Затем великий хан подвел итог:
— Моя мать очень почитала крест, и я часто давал ей денег для ее священников и ладан, чтобы они его жгли. И как хорошо, что я это делал! Ее бог будет мною доволен! А как там на самом деле с его святой матерью Мариам — не столь важно. Однако я очень недоволен твоим папой! Да-да! Пришли он сотню не еретических священников, как я того просил, я мог бы женить тебя на подходящей даме — и создать подходящий для меня союз!
Очнувшись от полусонных воспоминаний, Марко протянул руку и приласкал женщину, что лежала бок о бок с ним под стегаными одеялами. Сиреневый рассвет уже просачивался сквозь оконные решетки. Марко приподнялся на одном локте, нежно улыбнулся Си-шэнь и предложил:
— Давай быстренько оденемся и ускользнем отсюда, пока никто не проснулся. Я хочу, чтобы ты показала мне пещеру Царя драконов… и чтобы никому из нас не пришлось просить разрешения уйти.
— Я не могу уйти, не предупредив хозяина… Если он узнает… — Но тут девушка откинула голову и весело рассмеялась. — Хотя почему я боюсь, что он дознается? Ведь моя скромная обязанность — развлекать. А если посещение пещеры развлечет тебя, Мар-ко По-ло, то все будет в порядке!
Торопливо натянув разбросанные по всему полу одежды, они заспешили к стойлам — оседлать лохматого пони Марко. Только собрались ехать, как что-то с негромким стуком вдруг опустилось рядом…
— Какое прелестное создание! — воскликнула Си-шэнь и протянула руку, чтобы погладить крылатого сфинкса, слетевшего с ветвей цветущего сливового дерева, где он провел ночь.
— Прелестное видится прелестным, — с загадочной улыбкой отозвался сфинкс. — Быть может, молодой хозяин, мне отправиться с вами?
— Это просьба или загадка? — рассмеялся Марко.
— Где пещеры, там и загадки, — заметил сфинкс, легко запрыгивая в переметную суму. И они выехали с постоялого двора. Марко сидел в седле, а Си-шэнь — сзади, держась руками за его пояс, а ногами со змеиной гибкостью обхватывая круп лохматого пони. А улыбающийся сфинкс то и дело высовывал из переметной сумы свою золотистую голову, чтобы Си-шэнь его погладила.
Хрустальная пещера Царя драконов находилась в северо-западной оконечности города, где торчащие будто зубы демона холмы встречались с рассветными туманами, что поднимались от реки, составлявшей часть городского рва. Привязав пони. Марко вместе с Си-шэнь и сфинксом по крутой тропке пробрались через густые заросли бамбука и очутились перед загороженным тростником входом в большую пещеру.
В центре пещеры, в странном углублении, покоилась громадная светящаяся жемчужина размером с человеческую голову, оценить которую было бы не под силу даже самому мессиру Никколо Поло. Переливающаяся жемчужина освещала колонны, остроконечные пики и необычные скальные образования.
Читать дальше