Павел Шумилов - Адам и Ева — 2

И сразу наступило спокойствие. Как перед зачетом по пилотированию. Руки немного дрожат, но мозг работает четко и быстро. Нужно только все учесть и составить план. Шейла тоже все поняла. И вяло ругается. Просто так. Можно сказать, риторически.

Драконы сильны. Но они не всесильны. Они равнодушны к страданиям Шейлы. Но не по злобе. Считают, что счастье одного человека можно принести в жертву ради светлого будущего всего человечества. Зараза! Я тоже так считал. Неделю назад. В лицо плюнул бы тому, кто не согласен. А теперь? Когда за живое задело? Когда тот самый человек, которым надо пожертвовать – Шейла. Плюнуть вверх и харю подставить? А потом лечь на девочку и осчастливить ее младенчиком, чтоб драконы были довольны. Самое смешное, она простит. Меня – простит. Мне она все простит. Вот ведь штука какая.

И тут я понял, что нам нужно делать.

Медленно стянул с шеи медальон.

– «Слушай меня, Шейла, слушай, не перебивай. Я не могу вслух говорить. Но мысли читать драконы не умеют. Поняла? Я мысленно с тобой говорить буду. А тебя потом морзянке обучу. Будешь меня за ухо азбукой морзе покусывать. У нас все получится! Такой план! Пальчики оближешь. Они в свою игру играют, делают вид, что не вмешиваются. А мы в свою игру сыграем. Будто весь их проект накрылся медным тазом.»

Поняла! Шейлочка, умница! С полуслова, с полумысли поняла! Только перестань улыбаться. Веди себя естественно.

Улыбка, так и не родившись, трансформируется в злобный оскал.

– Ты зачем, гад, щит снял? Не ругайся, да? Сам накройся медным тазом.

– Не гунди. Мне подумать надо над тем, что ты сказала.

– Укройся щитом и думай, сколько влезет.

– Сама укройся. Он думать не дает. Я с ним себя идиотом чувствую. Он мои мысли глушит.

– Врешь ты все. Внушил сам себе. Просто тебе думать нечем.

– Пусть так. Сказано – не гунди. Я думаю.

– Мне-то лапшу на уши не вешай. Думает он.

Здорово? Сидят два придурка спиной друг к другу и лениво собачатся. Идиллия! А на самом деле я в это время излагаю Шейле свой план. В деталях. С картинками, если она их видит. Не знаю, как спросить об этом. Ну, Шейлочка, милая, если ты согласна…

– Ты, сукин кот! – взрывается Шейла. – Не будет этого, понял, гад! Хоть сдохнем здесь, а не будет! Кобель! Ты щенок против меня!

– Недотрогу из себя строишь? Надежда человечества. Луч света в темном царстве! Рот закрой. Кроме мата слов не знаешь? Знаешь, кто ты на самом деле? Фонтан фекалий!

Дальше – больше. Я ору на нее, что эгоистка, плевать ей на человечество, только о себе думает. Она – что козел, сексуально озабоченный ублюдок, гнида, она лучше под гиббона ляжет. Тут я вскакиваю, хватаю ее за плечи… и отскакиваю с поднятыми руками и квадратными глазами. Пячусь, пока не упираюсь спиной в ствол сосны. Словно марионетка на ниточках делаю шаг вперед и начинаю приседания – все так же с нелепо поднятыми руками.

– Сесть! Встать! Сесть! Встать! – командует Шейла со зверским оскалом. – Сволочь! Сесть! Встать! Гад! Кобель! Гнида! Сесть!

– Отпусти, сука! – хриплю я. Хватаюсь за ветку, но ноги продолжают сгибаться, будто я все еще приседаю.

– В обезьянку решил поиграть? Лезь на пальму, падла! – командует Шейла. И я лезу! Подтягиваюсь на правой руке, хватаюсь левой за сук, подтягиваюсь на левой, хватаюсь правой… Пять секунд и пять метров. Без помощи ног.

– Знаешь, кто мой настоящий отец? Всемогущий! – кричит снизу Шейла. – Думаешь, я только мысли читать могу? Драконы так тоже думали. А вот фиг вам! Я все могу. Ты мне как собачка служить будешь! Как я мечтала передушить вас всех в поселке. Вашими же руками! Сколько лет сдерживалась! Но ты меня достал! Пусть драконы из меня фарш сделают, но на тебе я отыграюсь! За все отыграюсь. Слезай, гад.

Все это время я висел на одной руке и скрипел зубами. Услышав команду, дергаясь как марионетка, начал спускаться. На высоте трех метров схватился за сухой сук, сук, конечно, обломился и я с криком упал на землю. Но тут же перекатился несколько раз и уткнулся лицом в медальон. В щит! Поднимаюсь и, неторопясь, надеваю его на шею. Шейла смотрит на меня с ужасом и бледнеет прямо на глазах. Иду на нее медленно и грозно, словно танк. Девочка уже пришла в себя. В глазах обреченность.

– Насмерть бей, – просит Шейла. Сбиваю ее с ног оплеухой. Из разбитой губы – кровь по щеке. Отворачиваюсь и сажусь на землю. Сам себе противен. Озверел как скот. За спиной плачет Шейла.

– Кир, прости меня, пожалуйста. Я больше никогда себе не позволю. Если ты не простишь, я повешусь, честное слово. У меня кроме тебя никого нет. Совсем никого. Что хочешь со мной делай, только не бросай.