Дмитрий Напольских: Общее дело

— Хорошо, — не слишком уверенно согласился говорливый гном. — Хотя сколько уже было таких "подходящих"… Тогда начинаем? Подготовка завершена.

— Начинаем! — принял решение маг.

— Давно пора! — раздраженно подтвердил Гкул.

С Гелды быстро и деловито сорвали одежду. Она даже почувствовала некоторое облегчение, так как жара сделалась невыносимой. Пряные ароматы, врывающиеся в расширенные ноздри, вконец замутили ей голову. Кто-то ощутимо толкнул ее в спину. Не понимая, что с ней происходит, девушка послушно сделала шаг вперед и рухнула вниз.

Вода в бассейне, в котором она очутилась, обожгла ее нежную кожу. В последний момент с глаз Гелды сорвали повязку, и девушка, моргая заслезившимися глазами, сумела оглядеться. Свод огромного зала терялся в клубах пара, вокруг бассейна мелькали размытые тени. Она сумела различить лишь три смутные фигуры — высокую и две низких — то были эльф-чародей и пара гномов.

Маг встал на самый край и нагнулся. Гелда, несмотря даже на густую пелену, ощутила на себе пронзительный взгляд эльфа. Вода, оказавшаяся неожиданно плотной, легко держала на поверхности тело девушки. Но была ли та жидкость, в которой она оказалась, водой? Гелда не могла определить цвет, зато ощутила, что покрывается маслянистой коркой, которая постепенно густела, сковывая ее неловкие движения и медленно проникая под кожу.

— Почему она не кричит?! — Гелда с трудом разобрала удивленный возглас говорливого гнома.

Если бы она могла, то рассмеялась бы. Кричать? Зачем? Ведь это же так приятно. Ощущать тепло в каждой клеточке тела, вдыхать чудесные ароматы, нежиться в жаркой воде, даже если это и не вода. Гелда начала медленно засыпать, а потому не услышала ответ эльфа.

— Все идет даже лучше, чем я рассчитывал, — сказал чародей, подходя к краю бассейна.

В его руках заискрились молнии, протягивая ветвистые сверкающие лапы к воде, которая послушно рванулась им навстречу. Гелда оказалась в центре крохотного шторма. Вокруг бушевала стихия, а она, расслабив усталые члены, мирно дремала, позабыв обо всех бедах и горестях, пришедшихся на ее долю.

Вокруг внезапно стало тесно. Десятки гномов скопились на берегу, они что-то лили и бросали в воду, небрежно вываливая из тачек или же осторожно отсчитывая капли из пробирок. И все, как один, глядели только на нее.

Она посмотрела в ответ, на их невысокие коренастые силуэты, и ее сердце наполнилось неожиданной нежностью. "Дети", — мелькнула в голове Гелды непрошенная и нелепая мысль, — "мои дети…"

— Королева Гильвейра передает воплощению Великой Матери гномов наилучшие пожелания и выражает радость по поводу ее выздоровления после продолжительной болезни, — церемонно произнесла Алэйра, верховная жрица Фризейры.

Любовница, советница, а может, и наставница Токигора Второго решила — конечно, на время — вернуться к своему народу, дабы помочь королеве. Ведь, несмотря ни на что, Гильвейра оставалась правительницей эльфов. Пусть растерянной, потерявшей цели и ориентиры королевой, но она была женщиной, а такой шанс Алэйра упустить не могла. Если бы на трон вскарабкался кто-то из сторонников покойного Трайнира, то дело всей ее жизни пошло бы прахом.

Оставив императора людей разбираться с внутренними проблемами, которых после почти полного истребления армии у него заметно прибавилось, Алэйра вместе с Гильвейрой вернулась в родной лес и первым делом заявилась в главный храм Фризейры, за прошедшие века существенно обветшавший и позабытый. Неизвестно, что там произошло между ней и Орулейрой, но вскоре перед эльфами появилась новая верховная жрица богини, а старая еще долго маскировала здоровенный синяк под левым глазом фунтами пудры и поминала сквозь зубы — опасливо посматривая по сторонам — чьи-то "гнусные хруртские замашки". Поначалу в ее речах фигурировали и "хруртские подстилки", но недолго, ровно до тех пор, пока Орулейра не обзавелась синяком под вторым глазом.

Культ эльфийской богини переживал новый расцвет, а с ней на вершины власти поднималась и новая верховная жрица. Разумеется, временно, разумеется, в благородных целях. Но та скорость, с которой Алэйра оставила потерявшего армию Токигора, многим внушала опасение. Как и то мощное влияние, которое верховная жрица оказывала на королеву. Паланиану же и его служителям пришлось немного потесниться. А также вернуть полученные при Трайнире святилища и реликвии, отобранные королем у жриц Фризейры.