Кристи Голден - Восход Орды

"Что случилось, Матушка?" с беспокойством спросил Дуротан своим молодым голосом. Она заморгала, выходя из своей фантазии, и улыбнулась ему.

"Ничего особенного", убедительно уверила она его.

Когда они достигли подножья горы, тьма уже начала сменять собой солнечный свет. Эту ночь они проведут здесь, а на рассвете начнут свой восход на гору. Дуротан сразу заснул, закутавшись в шкуру талбука, которого он сам убил совсем недавно, а Матушка Кашур ласково наблюдала за его глубоким невинным сном. Сама она спать и не собиралась; ее разум должен был быть чист, коли она должна была завтра получить видение.

Подъем на гору был долгим, утомляющим, еще тяжелее, чем поход до горы, и Кашур была благодарна своему крепкому посоху и сильной руке Дуротана. Но сегодня ноги Кашур шли более уверенно, и ей было куда легче дышать. Она чувствовала, как будто предки тянут ее вперед, помогая ее физическому телу силой их духа.

Они сделали перерыв у входа в священную пещеру. Это был идеальный овал в гладкой поверхности горы, и, как всегда, Кашур почувствовала, что она словно входит в лоно самой земли. Дуротан пытался выглядеть смелым, но стоило ему лишь посмотреть вглубь пещеры, и его взгляд стал выдавать небольшое беспокойство. Матушка Кашур не улыбалась ему. Он должен был беспокоиться. Он собирался войти в священное место по прошению одного из своих давно умерших предков. Даже у нее не было спокойно на душе.

Она зажгла связку сухих трав, которые испускали сладкий, острый аромат, и окутала Дуротана дымом, чтобы очистить его. Затем она помазала его кровью, которую пролил его отец специально для этого ритуала, хранимой в маленькой, хорошо закрытой кожаной сумке. Кашур положила свою иссушенную руку на его гладкую бровь, пробормотала благословение и затем кивнула.

"Ты знаешь, что очень немногим, не идущим по пути шаманов, суждено предстать перед предками", сказала она серьезно. Карие глаза Дуротана расширились, и он кивнул. "Я не знаю, что случится. Возможно ничего. Но если что-то и произойдет, то ты должен вести себя с честью и уважением к благородным умершим".

Он глубоко вздохнул и распрямился во весь свой огромный рост, хотя он был все еще тем же несформовавшимся мальчишкой, в котором Кашур все же просматривала будущего вождя клана.

Вместе они вошли внутрь, и первое, что сделала Матушка Кашур - зажгла факелы, которые висели на стене. Оранжевый свет раскрыл им нисходящую вьющуюся дорожку, гладкую и истопченную годами нагими и обутыми оркскими ногами. Там и здесь были высечены ступени, чтобы сделать поход паломников еще более безопасным. В туннеле явно всегда царила прохлада, хотя тут было более тепло, чем зимой снаружи. Кашур, спускаясь, обколотилась рукой о стену, вспоминая, как она в первый раз пришла сюда давным-давно, с кровью своей матери на лице, с широко раскрытыми глазами, с сильно бьющимся сердцем.

Наконец, длинный, отлогий склон закончился. На стенах больше не висело факелов, и Дуротан вопросительно посмотрел на Матушку.

"Чтобы предстать перед предками, нам нельзя зажигать огонь", сказала Кашур. Они продолжили идти по плоской поверхности, погружаясь во тьму. Дуротан не был испуган, но он был в замешательстве, поскольку они покинули уют все освещающего огня.

Теперь вокруг было полностью темно. Кашур взяла Дуротана за руку и повела его. Его сильные, короткие пальцы мягко сжимали ее ладонь. Даже сейчас, когда больше всего ему хочется вцепиться в мою руку, он помнит, что она болит, подумала она. Следующий вождь Снежных Волков обладал чутким сердцем.

Они продолжали молча идти. А затем ... вокруг них стал проясняться слабый, как перед рассветом после долгой темной ночи, свет. Теперь Кашур могла смутно увидеть фигуру Дуротана, которая стояла возле нее, намного моложе ее и похожая уже за взрослого мужчину. Продолжая вести его, они наблюдала за ним; чудеса пещеры предков были хорошо знакомы ей, но не Дуротану.

Он осмотрелся вокруг, и его глаза широко раскрылись от удивления, и он стремительно вдохнул. В центре пещеры находилось озеро, из которого исходил жар и мягкий белый свет во все стороны. Все вокруг было гладким, негрубым и слабо сияющим; не было ни одного острого угла или неровности, и Кашур почувствовала, как на нее нахлынуло знакомое ощущение из глубины мира. Она оставила в тишине Дуротана все здесь рассматривать. Пещера была огромна, больше чем площадка для главных барабанов и танцев на фестивале Кош'харг, и из нее выходили многочисленные туннели оттуда, куда Кашур никогда не смела отправляться. Была ли пещера настолько большой, что вместить все души орков, которые жили и умерли? Кто знает. Она пошла к воде, и он последовал за нею, наблюдая за ней вблизи. Она сняла сумку, которую она несла, и жестом показала Дуротану сделать то же самое. С осторожностью Кашур взяла несколько фляг, откупорила их, и с тихой молитвой вылила из них воду в пылающий источник.