Андрей Ерпылев - Город каменных демонов

Он копнул лопаткой порошок, будто ребенок песок в песочнице.

– Ведь это обычный гранит, Иоганн! Я сделал анализ и ничего экстраординарного не нашел. Разве что немного выше содержание тяжелых металлов, но это же крохи!

– И что тебя беспокоит?

– То, как себя ведет эта пыль. Какое бы связующее я ни применял, плотной массы из нее получить невозможно! Я уже не говорю о традиционных компонентах вроде жидкого стекла или шеллака. Всю прошлую неделю я экспериментировал с новым синтетическим составом на основе многоатомных спиртов, и взгляни-ка на результат…

Момзен сунул под нос другу штатив с пробирками, до половины заполненными застывшей субстанцией: внизу бесцветной, а вверху – угольно-черной. Нижний слой был прозрачен настолько, что порошок казался висящим в воздухе.

– Я бы еще понял, если бы композит разделился в обратном порядке, то есть порошок выпал бы на дно. Но он всплыл! Как пробка!

– А масса?

– Гораздо выше, чем у связующего. И масса, и плотность. Эта пыль нарушает законы природы.

– Вот видишь.

– Что вижу? Где здесь мистика?

– А сплавлять пробовали?

– Без толку… – махнул рукой ученый. – При низких температурах порошок ведет себя точно так же.

– А при высоких?

– А при высоких – вырождается.

– То есть?

– То есть это уже не гранит.

Момзен протянул Зейдлицу пригоршню светло-серых цилиндриков, легких и деревянно постукивающих друг о друга.

– Что-то вроде вулканической пемзы. Плавает в воде, хрупка, имеет рыхлую структуру.

Альфред взмахнул в воздухе очередной пробиркой.

– Я вообще считаю…

– Осторожнее!

Профессионализм изменил раздраженному ученому. Стеклянная трубочка в его руке задела полку и лопнула, резанув острейшими осколками по сжимающей ее ладони.

– Черт побери! – выругался химик, инстинктивно держа руку над кюветой, чтобы не запачкать пол. – Иоганн, там, в шкафчике в углу, – бинт и перекись водорода. Будь добр…

Но договорить он не успел.

Кровь, попав на безобидный с виду порошок, стремительно вскипела, окутав стол облаком едкого дыма или пара, а когда оно рассеялось, кювету заполняла однородная черная масса, отзывающаяся на постукивание лопаткой тихим звоном.

Друзья, позабыв про раненую руку, долго экспериментировали с получившимся слитком, проверяя его твердость, плотность и прочие параметры. Когда все возможные процедуры были проделаны, за окном царила глубокая ночь.

– Поздравляю, – распрямил затекшую спину Зейдлиц, с наслаждением потягиваясь всем телом. – Похоже, что ты, Альфред, только что совершил открытие…

– Заключенный номер…

Изможденный человек в полосатой робе с нашитым на левой стороне груди черным треугольником [39]попытался принять строевую стойку. Однако ноги, трясущиеся от слабости и ужаса перед сидевшими перед ним всесильными людьми в черных мундирах, плохо держали даже такое иссохшее тело.

– Оставим формальности, – мягко проговорил гладко выбритый мужчина в цивильном костюме, но с военной выправкой. – Присаживайтесь, герр Вольминг.

Заключенный с опаской присел на краешек мягкого стула, любезно пододвинутого к нему, ожидая какой-нибудь пакости вроде внезапного удара в лицо. За три года, проведенных в тюрьмах и концлагерях, бывший ученый навидался всякого… От этих выродков с серебряными зигзагами в петлицах черных мундиров можно ожидать всего, но только не вежливого обращения и любезных манер.

И кто бы мог подумать, что кабинетный затворник, всю свою жизнь проведший среди пыльных фолиантов и ветхих манускриптов, может внезапно оказаться «врагом Рейха»? Какая крамола могла крыться в академическом исследовании о племенах прибалтийских народов – балтов и славян, в глубокой древности живших на территории Восточной Пруссии? Неужели он, Фридрих Вольминг, хоть словом обмолвился о правах «унтерменшей» на исконно немецкие земли, в чем его облыжно обвинили? Чем исследование деталей языческих верований давным-давно вымерших или ассимилировавшихся селонов, юосов и веславов могло повредить идеям превосходства арийской расы?..

– Вам нехорошо, профессор?

До Вольминга только сейчас дошло, что, погрузившись в свои невеселые думы, он абсолютно ничего не слышал из того, о чем уже несколько минут говорил ему гражданский чин.

– Нет… Просто немного кружится голова. Я с самого утра ничего не ел, – неожиданно для себя признался профессор.