Чигиринская Ольга - Дело земли

Значит — жди событий.

Значит — жив.

Значит — всё ещё может быть.

Метелки мисканта на заброшенном поле трепетали под ветром. Поднимешь глаза — точно так же трепещут белые ленты на рукавах и на шлемах воинов — цвет Минамото, чтобы не перепутать и не начать в общей свалке рубить своих. Хотя, конечно, численностью конники не могли равняться со стеблями сусуки.

Всего-то одиннадцать сотен.

А больше и не нужно. С головой хватит одиннадцати сотен, чтобы вспороть брюхо сонной ленивой столицы, разметать рогатки, которыми перегорожены улицы, проложить кровавую дорогу к Запретному Городу и к усадьбе Хорикава…

Гонец, примчавшийся ночью на взмыленном коне, сказал: братья Фудзивара возвели на престол малолетнего принца Морихира. Он уже взошел во дворец. Обряд вкушения риса и возлегания на небесное ложе состоится завтра.

Нужно успеть раньше. После церемонии принц станет Сыном Неба, его увидят боги — и сместить его можно будет только посредством процедуры отречения. Но пока что, пока что он только принц, один из многих. И вывести его из дворца, конечно, со всем почтением к его роду и его крови, очень легко. Это действие не оставит следа.

Но когда войско Тада-Мандзю миновало Ямасина и завидело предместья, оказалось, что дорога перекрыта.

Всадники.

Пятеро.

Тут уже не знаешь, гневаться ли, смеяться… или даже одобрить. Потому что впятером на войско можно идти только из чувства долга — а это чувство даже во враге достойно уважения и хвалы. Но кому же это вздумалось до смерти защищать проклятых Фудзивара, о которых в стране никто не скажет доброго слова?

Господин Тада-Мандзю поднял руку. Войско остановилось.

— Поди узнай, что это за храбрецы, — бросил Правый Конюший самураю слева от себя.

Он уже догадывался. Только один всадник в Столице может так походить на медведя, шутки ради взгромоздившегося в седло. Но верить своим глазам отказывался.

— Господин Минамото-но Ёримицу почтительнейше просит о возможности поговорить со своим отцом и господином, — доложил, вернувшись, гонец.

Какой демон вселился в Райко? Фудзивара пытались убить его колдовством — и едва не убили. Что за новое безумие он затеял? Никогда этот парень не был послушным сыном. Покорным — да. Послушным — сроду… Господин Мицунака сглотнул. Тронул коня пятками. Как он жив-то, ведь еще третьего дня еле дышал?

Два всадника начали медленно, шагом, съезжаться.

Непослушный сын, кажется, отказался подчиняться не только отцу и порядку вещей, но всей природе разом. Лицо серое, в блестящих каплях пота, губ не различить, зато глаза темным обведены. Но в седле сидит крепко. И сами глаза — ясные, цепкие.

— Досточтимый батюшка, я сожалею, что по нездоровью своему не мог встретить вас раньше. Вы, конечно знаете, что в столице случилась беда. Господин Левый Министр, не оценив милостей Неба, возжелал большего и сейчас пытается отстранить от престола законного наследника. Я понимал, что вы не потерпите такого святотатства и поднимете верные вам войска на защиту справедливости, но, увы, только сейчас моя злосчастная болезнь отпустила меня настолько, что я смог покинуть постель.

Вот как, значит, обернулось дело…

— Что они обещали тебе?

— Мир в стране. Отец, можно захватить и даже удержать Столицу только нашими силами — а дальше? Фудзивара объединятся с Тайра и отступят на запад. Даже если мы победим — это обойдется нам в несколько лет кровавой усобицы. И за всем этим стоят даже не Фудзивара. За всем этим стоит древняя богиня, которая хочет разрушить Поднебесную ради мести за себя и народ цутигумо. Стоит ли превращать столицу в прах и пепел ради ушедших богов?

— Цутигумо?

— Да, отец. Они ждали, что вы станете мстить за свою обиду и мою смерть. Они пришли за мной, когда я не умер сам. Меня спасли мои вассалы и господин Сэймэй с матушкой.

— Почему они не убили тебя тогда на месте? — удивился господин Тада-Мандзю.

— Случайность. Я полюбился их верховной жрице, она запретила.

— И что же мы делаем дальше?

Райко пошарил за наручем, вынул оттуда сложенный листок бумаги.

— Распоряжение господина канцлера о помещении под стражу господ Левого Министра Минамото Такаакиры, начальника Правой Стражи Татибана Сигэнобу и господина главы Палаты Умиротворения Фудзивара Тихару.

Господин Тада-Мандзю улыбнулся. Значит, наглый мальчишка отправится в ссылку — и место главы Палаты Умиротворения будет свободно. Неплохо, совсем неплохо… Он протянул руку и взял пропахшую ароматными смолами бумагу. Почтительно приложил ко лбу.