Виталий Сертаков - Даг из клана Топоров

– Олени! Держите оленей!

Сверкер покинул девушку, ринулся за повозкой, ухватил крайнего оленя за рожки. Белоснежный красавец лягался, хрипел и не подпускал к себе. Телегу волокло боком, левые колеса вращались в воздухе. Еще двое мужчин бросились на помощь. На пути обезумевших животных очутилась старушка с кувшином, она выронила свою ношу, угодила под колесо, закричала истошным голосом.

– Веревку тащите! Что случилось?

– Сломали ей хребет? Нет, жива, жива!

– Вот напасть… Недобрый знак.

– Словно волчий дух почуяли!

Олени застряли в узком проходе. Сверкеру удалось скрутить вожака, хускарлы успокаивали пристяжных.

– Это он напугал, он! – Дети опомнились от первого страха, стали указывать пальцами на Дага.

Гости обернулись, стихли звуки музыки, собралась толпа. Ободом телеги повредило все же ногу одному восьмилетнему мальчишке, другой девочке камень отлетел в бровь. Испуганная старушка поднялась из грязи целая и невредимая.

Сверкер всем весом повис на брыкавшемся олене, отчаянно упираясь ногами, его сапоги оставляли борозды в земле. Работники Олава кое-как поставили повозку на колеса. Из нее сыпались подарки, орехи, зерно, фрукты, медовуха из бочонка полилась на землю…

– Все целы? – в круг ворвался Олав.

– Это Даг, это все найденыш! Олени побежали от его метки!

– Он напугал, он! Он им что-то кинул!

– Я ничего не кидал! – Даг сжался в углу, ощерил зубы. Ему вдруг показалось, что неведомые враги сжимают кольцо. Головы раскачиваются, когти и палки раскачиваются вокруг в свете факелов.

– Не трогайте малыша, он не виноват! – вскричала Хильда, хватая Дага в охапку.

– Не к добру это, Торстейн, – нашептывал кто-то из темноты в ухо ландрмана.

– Мы уезжаем, – постановил ландрман.

– Дурной знак, – негромко сказал тот самый, что едва не подрался с Олавом из-за «невесты». – Это плохо, что отец плодородия не хочет ночевать в доме бонда…

Он говорил нарочно тихо, чтобы слышали те, кто привез «невесту». Дага трясло, он побелел и мало что соображал. Он не испугался, а словно ненадолго выключился из хода событий. Ни тогда, ни позже он не мог толком вспомнить, что же произошло. Отчетливо помнил он лишь до того момента, когда протянул руку, чтобы погладить красивого оленя по морде…

– Дурной знак – на мальчишке, – подхватил кто-то.

– Найденышшш… – прошипели из темноты. – Глядите, сдохнут у вас козы… очнетесь, да поздно будет…

– Не виноват мальчик! – упрямо повторяла Хильда.

– Как же не виноват? – проворчал рассерженный «отец невесты». Его, видимо, задели слова седого. – Теперь мы на ночь не останемся, поедем другой дорогой.

– Золотые слова, – веско уронил кто-то из свиты «невесты». – Видно, сам Фрейр противится, чтобы мы тут гостили! Эй, расступитесь!..

Олав Северянин крякнул, но смолчал. Спорить тут было не с кем, и оскорбления принимать от бога – глупо. Раздосадованные хусманы и их жены пропустили повозку. «Невеста бога» уезжала задрав нос. В ее роскошных белых волосах поблескивал гребень из моржовой кости, на руках до самых плеч звенели серебряные браслеты. Богачка Туве не пожелала заночевать в доме бонда Северянина, где по ней вздыхал младший из кузнецов.

Сверкер едва не плакал. Олав хмуро глядел вслед кортежу. Потом перевел взгляд на поникшего Дага.

– Хе, надо бы рассказать о таком чудесном мальчике финской вельве… – как бы невзначай произнес седой гость. Он один задержался, проверял подпругу на лошади.

– Это зачем? – нахмурился Северянин. – Ни к чему рассказывать…

– Ну да, ну да, – масляно улыбнулся противный седой человек. Он вскочил в седло, еще раз косо, с затаенной ненавистью глянул на поникшего Сверкера и перевел взгляд на Дага. Глядел он так, словно зрел в нем какой-то мерзкий план. – Ну да, ну да, – повторил седовласый гость. – Финские колдуньи очень любят смышленых детей. Именно таких, как этот, хе-хе…

– Знаешь, кто это? – Олав наклонился к жене. – Это Харек Меняла, отец Рагнара, которого за жадность прозвали Пустой Живот.

– Это его отец? – округлила глаза Хильда. – Отец разбойника, который убил человек сорок?! И мы его принимали в своем доме? Наверняка с него ждут виру на десятке ферм! Не нравится мне это!

– Мне тоже не нравится, – процедил Олав. – Особенно мне не нравится, как эта гадюка говорила о Сверкере…