Александр Шапочкин: Поле боя

Укрывшись за установленной на углу здания тумбой с крупной каменной вазой, из которой свисали какие-то пожухлые растения, я быстро осмотрелся, в очередной раз не заметив ничего подозрительного… хотя стоп. Из переулка на дальней стороне площади выскользнула полупрозрачная женская фигура, затянутая в такой же, как и у меня, боевой костюм военной кафедры колледжа, со снабжённым массивным глушителем автоматом Калашникова наперевес.

Поправив тактическую маску, девица выждала пару секунд, а затем, ловко лавируя между гуляющими, добежала до ближайшего дуба и одним прыжком скрылась в кроне дерева, почти не потревожив листву. Для девяносто девяти и девяти десятых процентов населения полиса она была сейчас абсолютно невидима, и только те немногие, у которых была вскрыта шестая чакра «Аджна», в простонародье именуемая «Третий глаз», могли видеть скрытые подобным образом объекты, не прибегая к заклинаниям или особым воинским техникам.

Догадаться же о намерениях данной особы было не сложно, во время своей перебежки она то и дело поглядывала на дожидающийся хозяйки кортеж, а потому следовало бы предупредить глав-барана. Вот только я не собирался этого делать.

Убьют ведь дурёху, а потом носи ей передачи в «санаторий», а она будет дуться и обзываться всякими нехорошими словами. Ведь как знал, что она что-то задумала! Не бывает такого, чтобы Леночка Касимова целый день вела себя со мной как пай-девочка, а затем ещё и собственноручно приготовила мне с собой в общагу ужин. Как я подозревал, снабжённый ударной дозой пургена или даже стрихнина. С неё станется…

Так что я не сомневался, что сегодня Мальвина обязательно появится. Уверен был, что девчонка попытается сорвать мне первое личное задание просто из чувства вредности. А потому, несмотря на всякие там «тени» и «дымки», высматривал в первую очередь её, как наиболее потенциального киллера нашей высокопоставленной гостьи.

Понять её в общем-то было можно. Гордая и мнительная воительница так и не простила мне позорного поражения во время нашего пикника. А точнее того, что вместе с любимым платьицем горничной я порезал не менее дорогой её сердцу «насисьник», чем опозорил её перед всей честной компанией, да ещё и на камеру. Причём верить моему чистосердечному вранью, что всё вышло совершенно случайно, и «смертельного удара» она избежала только благодаря собственному мастерству, Касимова напрочь отказывалась. Вот и строила мне разнообразные пакости, которые, правда, до сегодняшнего дня сводились к детским шалостям вроде кофе с парой ложечек соли или ловушки в виде презерватива с водой, которую она установила над внутренней дверью моей комнаты в общаге.

Так что здесь всё следовало провернуть по-тихому и самому. Сделав небольшой разбег, я, стараясь особо не шуметь, оттолкнулся ногой от каменной тумбы и по высокой дуге перелетел через открытое пространство прямо на памятник «Натки Сокола». То, что меня мог кто-то увидеть, нисколько меня не заботило. Улицы, площадь и фасады зданий подо мной были ярко освещены фонарями, вывесками и светом из витрин и окон магазинов, так что при взгляде на ночное, полное звёзд небо если кто и увидел бы промелькнувшее над головами тёмное пятно, вряд ли распознал бы в нём человека.

Скульптурная композиция также нежилась в лучах ярких софитов, но я не собирался задерживаться на плечах у жалобно хрустнувшей и слегка покачнувшейся белорусской партизанки. Кубарем скатившись в тень между стволами деревьев, я приник к одному из них и замер, вслушиваясь в гомон толпы, а заодно высматривая среди ветвей свою шебутную подругу.

На площади вовсю играла музыка, кто-то громко смеялся, да и вообще шума народ производил изрядно. Криков же и возмущений, вызванных моим вандализмом и непочтением к героям Первой Магической, вроде бы не было. Студенты, кто парочками, кто поодиночке отдыхавшие на скамеечках и прогуливавшиеся по кольцевой дорожке под пузатыми фонарями, очень напоминавшими те, которые были установлены на Старом Арбате, может быть, и слышали моё довольно тихое приземление, шелест травы под телом и хруст веточек, но не придали тому особого значения. А вот свали я памятник, реакция бы была совершенно иной.

Встав, я аккуратно выглянул из-за ствола, сканируя взглядом кроны окружающих меня деревьев. Касимову, если, конечно, это была она, я разглядел далеко не сразу. Одно дело заметить что-то необычное на улице, а полупрозрачный человек волей-неволей привлекает к себе внимание «Третьего глаза», который функционировал даже с искусственно прикрытой чакрой, как у меня. И совсем другое дело высматривать что-либо подобное в густом переплетении ветвей, золотой осенней листвы, да ещё и пронзаемых многочисленными лучами тёплого электрического света.