Одну горожане признали сразу. Рыжая до неприличия Мазуня, известная в Эрбисе не столько своею выпечкою, сколько доступным каждому желающему передком, азартно тузила грязную до неузнаваемости старуху. Приглядевшись, обыватели ахнули - в пыли под явно одерживающей победу пекаршей ворочалась старая портниха Ти, которая откуда-то всегда первой вызнавала все новости и сплетни, да охотно разносила по городу, каждый раз припоминая всё новые подробности.
- Шлюха рыжая! - сипло завопила Ти.
При этом она изловчилась, швырнула Мазуне в лицо пригоршню мягкой дорожной пыли. И пока та отпрянула да попыталась кое-как утереть глаза и проморгаться, старуха ловко вывернулась из-под неё и теперь уже в свою очередь ухватила соперницу за огненные патлы. Азартно пихнула в бок острой коленкой, опрокинула смазливою мордашкою вниз. Сухонький старушачий кулачок с удивительной ловкостью замелькал в клубах поднятой пыли, каждый раз с хряском соприкасаясь с ухом своей куда более молодой соперницы.
- Ах ты, лярва! - Мазуня кое-как прочихалась да размазала по лицу слёзы пополам с грязью, выдернула из-под старушачьего башмака прижатые тою юбки и в свою очередь принялась тузить обидчицу…
Только тут самые востроглазые да быстрые на голову из горожан, а потом уж и остальные, обратили внимание на чужака. Он спокойно сидел на отполированной задами старой колоде под навесом кузни, на которой так хорошо было погомонить да выкурить трубочку, пока кузнец выполнит работу. С виду он был молод, недурно скроен и к тому ж ладен собою. Не красавец, по коим сохнут молодые девчонки, а подчас и их старшие сёстры, но вполне ничего. Сидел и жмурился на утреннее солнышко, словно довольный жизнью котяра. Не портила первого впечатления и крепкая шпага, которая обреталась на боку пришлеца - уж мужчине оружие, особенно такое вот неброское но добротное, всегда к лицу. А вот то, от чего враз нахмурились лица горожан да побелели от напряжения их стискивающие оружие ладони, оказалось длинным чёрным плащом до пят - и по виду как бы не из драгоценного шёлка. В придачу к зловеще блистающему на левом кулаке хозяина кольцу магика, согласитесь, весьма и весьма плохо.
До урчания в сведённых холодными судорогами страха животах как плохо. Носить такое имели право только некромансеры, да и то не каждые. Потомственный, опытный и опасный как невесть что - таково оказалось первое мнение. В отчего-то равнодушных глазах вопреки их цвету первой зелени каждому почудилась если не смерть, то уж угроза её точно.
А потому толпа сбилась плотнее, ощетинилась остриями да медленно, потихоньку стала пятиться…
И неизвестно ещё, чем бы всё это окончилось, только сзади раздался топот копыт да голос их светлости, который подоспел из своего полуразрушенного замка и теперь без разбору лупцевал плетью всех подряд.
- А ну, дорогу дайте, смерды!
Крепкая привычка сбиваться в тесную груду, унаследованная предками бесчисленных поколений, повиновалась не враз. Хоть их светлость и потеряли на войне левую руку, отгрызенную гоблином-берсерком, да были вовсе не злые, но хлестать своих подданных барон принялся уже чуть ли не вполсилы. Знай полосовал по плечам и спинам нагайкой с вплетёнными в хвосты тяжёленькими кусочками олова. Отец его, отличавшийся на редкость крепкой статью, одним ударом такой семихвостки ломал на охоте хребет матёрому волчаре - но сын его людей всё же немного щадил.
Пробившись через неохотно раздавшуюся толпу, барон с высоты седла мгновенно оценил ситуацию. Тронул каблуками мягких сапог конские бока, по дуге обогнул тучу пыли, из которой уже еле-еле оказывались видны драчуньи, и подъехал к кузнице. Миг-другой сверлил он чужака неприязненным взором, но всё же плеть его устало опустилась и даже проворной змейкой влезла за голенище.
- Господин магик, ваша работа? - барон кивнул на по-прежнему тузящих друг дружку женщин.
- Моя, - не стал отпираться тот, и столь же негромко добавил. - За оскорбление словом и действием волшебника, к тому же дворянина…
Барон Эрбис вздохнул и мысленно распрощался с жизнью. Уж если чернокнижника прогневать хоть в мелочи, дамы и господа, уж будьте тут спокойны - без кучи вздувшихся посиневших трупов не обойдётся. И всё же, его светлость решился на отчаянный шаг.
- Ради всех богов, прошу вас избавить город от этих криков. Моя жена вот-вот разрешится от бремени, и они её очень беспокоят.
Чужак по-прежнему сидел на колоде, положив на колени крепкие ладони, и вслушивался в слова с каким-то необыкновенным интересом.
Читать дальше