Лия Тихая - Развилка

В конце концов, я решила: «Будь, что будет» и направилась к выходу из корпуса, предварительно проверив наличие моих вещей по списку. Добравшись до места встречи, я прислонилась к стенке и стала ждать. Карамелька прибежала через полчаса с растрепанными волосами и выше упомянутым выражением «Я — селедка» на лице. Оказалось, что склад также охранялся скелетом. Видимо скелет в прошлом был бабушкой, так как он, увидев мою подругу закричал: «Ой! Что же это делается! Совсем не кормят ребенка!». Крепко обняв Амельку, скелет бросился набивать её походный мешок продуктами. Сдавленно пискнув «спасибо», Амелия решила ретироваться пока её кости ещё целы.

— Ладно, валим. — Отсмеявшись, сказала я.

Поверх черной походной одежды мы надели черные плащи, которые где-то раздобыла Амелия. Выйдя на улицу, я сначала даже слегка продрогла. Но подруга успокоила меня, клятвенно заявив, что у нас есть палатка. Мне даже показалось странным, что мы добрались до ворот никем незамеченными. Но в следующий момент это меня больше не волновало. Я увидела кованые ворота приюта и сразу вспомнила момент, когда меня сюда привезли. В своем воспоминании я видела именно эти двери в новую жизнь. Я отчетливо вспомнила связанные за спиной руки, сползшую с глаз черную повязку и застилающие глаза слезы. Стоп! Тогда я не плакала. Значит я плачу сейчас?! Ну-ка! Отставить! Надо выбираться отсюда! Прав был неадекватный скелет! Правы были мои видения! Я в последний раз всхлипнула и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Амелия, к счастью, ничего не заметила. Или же предпочла сделать вид, что не заметила моей минутной слабости. В любом случае я была ей за это очень благодарна.

Мы медленно и осторожно продвигались в сторону военного лагеря. Вскоре на нас опустилась беспросветная ночная тьма. Я никогда не боялась тьмы, но боялась зловещего вечернего полумрака. Амелька же начинала дрожать, когда на приют ложилось темное покрывало ночи. В результате, мы решили переночевать в палатке. Лагерь был разбит на просторной лесной поляне в нескольких метрах от места ночевки военных. Я забралась в палатку и, укутавшись теплым шерстяным одеялом, задремала, решив напоследок, что о плохом подумаю завтра. То что происходило этой ночью, я уже не слышала.

Когда я очнулась, вокруг было темно. Зрение мне не сразу удалось сфокусировать. Когда я, наконец, привыкла к темноте, то смогла разглядеть в соседнем углу женскую фигурку, явно принадлежащую моей подруге. Я хотела растормошить её и спросить, что происходит, но оказалось, что мои руки связаны. И все бы ничего, но веревок на запястьях не ощущалось. Зато, как только я попробовала пошевелиться, карета затормозила. Дверь распахнулась, и в карету вошел повелитель Империи Синей Звезды (даже не спрашивайте откуда я это знаю). Он строго посмотрел на меня и предупредил:

— Сиди тихо, а то солдаты поймут, что что-то не так. Я потом тебе все объясню. Если хочешь, я развяжу тебе руки. Извини, но поскольку твоя подруга ещё не очнулась, я не могу её освободить. Вдруг еще упадет. Так мне развязать тебя? — Я утвердительно кивнула. В горле чувствовалась сухость и боль, поэтому я не могла говорить.

— Отец, все в порядке? — спросил смутно знакомый парень, взлетая по ступенькам кареты. Он был примерно мой ровесник. Его ярко-аквамариновые глаза были всё ещё по-детски любопытными. А шевелюра цвета солнечных лучей позднего лета была растрепана. Парень сдвинул светлые брови и слегка наморщил вздернутый нос. Он был не просто очень мил. Он был ну ОООЧЕНЬ мил.

— Что там у вас? — спросил ещё один молодой человек, осторожно, но величественно входя в карету. Он выглядел более серьезно, но и в его глазах плясали смешинки. У него волосы были уже цвета бездны в скалах, такие же черные, как и у императора. Впрочем, и глаза были такими же: золотые с рыжими прожилками. Я вгляделась во второго парня, затем в императора и поняла, что передо мной будущий правитель империи. А первый парень, хоть и не был похож на императора, но сам разоблачил свое инкогднито.

— А ну-ка кыш отсюда! — прикрикнул на любопытных мальчишек отец. — Подожди, сейчас развяжу. — Сказал он, обращаясь уже ко мне.

— Отец, а можно мне? — Спросил первый из наследников. В глазах его читалось что-то такое, чего я не могла понять. Это была дикая смесь боли и надежды. Эти чувства, неожиданно появившиеся в его глазах, сделали его гораздо взрослее. Теперь он выглядел на все двадцать один.