Кристофер Сташефф: Камень Чародея

И наконец он смог взглянуть на бурю пси-энергии.

«Мы падаем», — сообщила ему Гвен, взяв себя в руки.

Она потеряла свою метлу. Род подумал о земле, представил себе, как отталкивается от нее, и их падение замедлилось. Они парили в тысяче футов над поверхностью, наблюдая, как на земле ползет по спирали жуткий вихрь.

— Так он может натворить немало вреда, — крикнул Род на ухо Гвен. — Давай немного подтолкнем его!

Она кивнула, и он снова почувствовал, как сознание жены соединилось с его собственным, вместе они смотрели на клубящееся облако, освобожденное от своей куколки. Оно медленно двинулось в сторону от круга, уходя все дальше и дальше по удлиняющейся дуге.

— Поднимай, — приказала Гвен, и буря поднялась, заревела над далекими холмами и устремилась над равниной к берегу.

А дальше блестело море.

Сосредоточив всю свою энергию, они продолжали толкать, и вихрь пронесся над холмами, над берегом, над волнами, превратился в небольшое пятнышко на горизонте — потом это пятнышко начало расплываться и исчезло.

— Пассаты, — пояснил Род. — Ветры, которые идут за главным течением от материка. Они разорвали его, разнесли в клочья.

Гвен кивнула.

И вместе с ним злые силы. Они разбиты и утратили свою мощь.

— Мы победили, — удивленно пробормотал Род. — Мы хорошие ребята.

И тут он вспомнил, где находится.

— Можно мне упасть?

Гвен посмотрела на него с усталой улыбкой.

— Еще нет, прошу тебя. Сначала поставь меня на землю.

Вернувшись, она застали брата Дориана над клавиатурой, да и дети, захваченные музыкой, по-прежнему не выпускали из рук свои инструменты. Род удивленно посмотрел: звуки барабана и арфы, флейты и инструмента Магнуса прекрасно сливались с мелодией брата Дориана. Как будто инструменты детей были частью его инструмента.

А вокруг танцевали ангелы.

Во всяком случае, если бы ангелов можно было увидеть, они наверняка выглядели бы именно так — без крыльев и длинных одеяний, абстрактные сверкающие фигуры, текучие и перемещающиеся в такт музыке. Вокруг возносились колонны собора, они казались совершенно реальными, хотя Род видел сквозь них. Колонны поддерживали купол, выложенный абстрактным рисунком, который каким-то образом одновременно внушал спокойствие и вызывал возбуждение.

Все накрывал аромат благовоний.

Отец Телониус прикрыл свою чашу, оглянулся и с трудом улыбнулся. Потом пошел навстречу Гвен и Роду, но Род заметил, что монах еле-еле переставляет ноги, и предупреждающе поднял руку. Монах остановился, кивнул в знак благодарности, и взгляд его утратил сосредоточенность.

Род оглянулся на Гвен, та кивнула, и они раскрыли свое сознание перед концертом брата Дориана.

Концерт был великолепный — небесный хор пел, как множество скрипок, и трубы время от времени подчеркивали мелодию. Слышались и звуки инструментов детей, хотя и слабо. Их объединяла живейшая радость. Род хорошо чувствовал присутствие сотни душ, все приветствовали его, все наслаждались музыкой и великолепием своей хвалы; по-прежнему основной фон составляли благородство и доброта цели, но теперь они отступили на второй план перед удивлением самой жизнью.

Сознание Гвен слилось с его сознанием, и супруги увидели, как перед этим хором отступают волны несогласия и отчаяния, успокаиваются разгневанные души на всем Греймари. Приходили в себя и молодые люди, которых ввела в заблуждение ведьма, совратила их своими кошмарами, сделала уступчивыми и податливыми и со временем привела бы в ковен, чтобы увеличить свою власть.

Гармония хора объединенных сознаний разливалась над землей, исходя из монастыря на юго-востоке и из источника на северо-западе, она успокаивала, внушала смирение и уверенность, поднимала души из пучин отчаяния, давала уверенность, что еще существуют спокойствие и надежда, даже если встревоженные молодые умы их не видят. Но постепенно обязательно найдут — а может, найдут и счастье, которое всегда ищут.

Наконец Род почувствовал, что в музыку брата Дориана вкрадывается слабость, хор затихал, но он продержался достаточно долго. Самые большие стоячие волны смятения и хаоса, исходившие от бури пси-энергии, улеглись, физическая энтропия преодолела энтропию эмоциональную. Источник энергии перестал существовать, и кошмары, которые он порождал, умерли.

Брат Дориан постепенно смягчал тона. Сверкающие фигуры вокруг потускнели, потом расплылись. Наконец инструмент монаха стих, осталась лишь одна негромкая мелодия. Один за другим младшие Гэллоугласы опускали свои инструменты, прозвучал последний аккорд мелодия и все кончилось. Брат Дориан стоял, подняв голову, истощенный, но возбужденный и возвышенный. Стоял неподвижно.