Карен Монинг - Лихорадка грез

Мы были на перекрестке Рэвемэл и Грандин, когда я увидела ее. Если бы мои чувства не были одурманены таким количеством Невидимых – их было слишком много для одного воспринимающего канала, – то я смогла бы выделить умеющих перемещаться и реагировала бы быстрее.

Поначалу я не могла поверить собственным глазам. В свою защиту могу сказать, что со спины мне показалось, что это он – настолько они были похожи, – но я знала, что этого не может быть: мы с Бэрронсом его убили. Потом я подумала, что он, должно быть, такой не один. Некоторые из каст Невидимых насчитывали множество особей, как, например, Носороги, в то время как другие были единственными в своем роде. Возможно потому, что даже Темный Король, который дал им их темную жизнь, посчитал их слишком омерзительными. Какой-то момент я была в ступоре, испытывая ужас от одной мысли о том, что таких вот могут быть сотни в нашем мире, но через мгновение уже пришла в себя. Я, наверное, издала какой-то звук, потому что она внезапно повернулась – девять футов покрытого язвами тела, увенчанного длинным, издающим хлюпающие звуки лицом, которое представляло собой один сплошной голодный рот. В мгновение ока она оценила меня и отвернулась.

Я была не того пола.

Дэни воспользовалась шансом. Она перешла в режим стоп-кадра, но я могла сказать ей, что не стоит и пытаться. Эта тварь умела перемещаться. И я это знала, потому что ее коллега мужского пола однажды переместился по улице прямо ко мне и, если бы не Бэрронс, наверняка убил бы меня.

Невидимая растворилась в воздухе, оставив Дэни стоять в квартале от меня с мечом в руке. Она кипела от ярости из-за того, что упустила добычу.

– Что это за хреновина была, Мак? – спросила она. – Я такой раньше не видела. А ты?

– Видела. Бэрронс назвал его Серым Человеком. Мы его убили. Я думала, он такой один. Но мы с тобой только что видели Серую Даму .

– В чем ее фишка?

Дэни слегка позеленела. Я тоже когда-то так выглядела. Когда думала обо всех жутких способах, которыми могла умереть от рук Невидимых. Или их когтей. Или сотен острозубых ртов, как Алина.

– У них особая тяга к человеческой красоте. Бэрронс говорит, они уничтожают то, что не могут иметь сами, пожирают, как какой-то деликатес. Они создают иллюзию физического совершенства и выбирают самых привлекательных людей, чтобы соблазнить их. Они питаются ими через прикосновения, высасывают их красоту через открытые раны на руках до тех пор, пока не украдут все, что можно украсть, и оставляют свою добычу такой же уродливой, как и они сами.

Они не убивали своих жертв, а оставляли страдать живыми. Иногда они возвращались, испытывая какое-то больное удовольствия от их мук и ужаса. Я видела, как ест Серый Человек, дважды. Меня он испугал невероятно, потому что в течение долгих лет я бессовестно пользовалась своей внешностью в своих интересах: флиртовала с клиентами, чтобы получить хорошие чаевые, хлопала ресницами, застенчиво глядя на дорожных полицейских и изображая из себя дурочку-блондинку, чтобы меня отпустили без последствий. До приезда в Дублин я считала свою внешность своим единственным оружием, и потеря красоты заставила бы меня думать, что я ничего не стою.

– Бэрронс говорит, что жертвы неизбежно накладывают на себя руки, – сказала я Дэни, – потому что не могут жить с такой внешностью.

– Мы прикончим эту суку, – холодно проговорила она.

Я улыбнулась, но улыбка быстро угасла. Мы прибыли к пункту назначения, и мой душевный подъем сошел на нет. Мне были нужны ответы, и я очень рассчитывала получить их здесь, но здание 939 на Рэвемэл было сплошным разочарованием.

Несколько месяцев назад элегантный гранитный, мраморный и до блеска отполированный деревянный фасад ночного клуба «У Честера» наверняка притягивал сливки скучающих и жаждущих красоты городских богачей, но, как и весь Дублин, его поставили на колени в ночь на Хэллоуин, и когда-то изящное трехэтажное здание превратилось в руины. Цветные стекла окон хрустели под нашими ногами, пока мы пробирались через обломки, оставленные бунтующими толпами. Мраморные столбы на входе были испещрены такими бороздами, какие могли оставить, наверное, только стальные когти. Роскошные, во французском стиле газовые фонари были выдраны из тротуара и брошены в искореженную кучу перед входом в клуб, как будто Невидимый, ответственный за этот бедлам, питал особую ненависть к этому месту.

Вывеска клуба свисала на проводах и кабелях над кучей фонарей. Она была разбита вдребезги. Спереди и по бокам здание было сплошь покрыто граффити. Попасть в клуб через главный вход между кучей фонарей и висящей вывеской было невозможно.