Оксана Демченко - Мир в подарок

– Зло смотрит? Тупые и строптивые, ваша правда, хуже баранов. Мерзавка ведь почему вывернулась и так далеко убежала? – он крепко пнул в бок запоротого мужчину, чьи руки были толстыми ремнями прикреплены к специальным кольцам на пыточном месте. – Этот кусок дерьма клиента в дверях задержал. Ничего, выбью… Эй, шваль, иди-ка сюда.

Шагнул нам навстречу, постукивая кнутом по бедру. Мельком отметив мой убогий, не обещающий платежеспособности, вид, обратил все внимание на маленькую рабыню, разом еще глубже вжавшую голову в плечи. Завтра он ей подробно объяснит, как бегать со двора, с тоской подумала я. Ошиблась. Хозяин задумчиво глянул на кнут, явно уже испробованный на узенькой спине моей илла, чуть усмехнулся, коротко свистнул, и из дверей показался еще один раб, образцово-услужливо склонившийся перед хозяином. Чуть помолчал, вдавливая девчонку в землю взглядом. Упади она в ноги – может, и пощадит, подумалось мне. Покорности ждет. Илла упорно стояла, даже рук не подняла запахнуть рваную рубаху.

– Ямин, сейчас же отведи дрянь в квартал храмовников, пусть достойные слуги жрецов от души развлекутся. На неделю, если она протянет столько. Потом пусть забирают нищие, им завсегда калеки нужны, – он выговаривал страшные слова медленно и внятно. Потом всем корпусом обернулся к девочке, ткнул ей кнутом под горло, в свежий синяк, и тут же метко наступил сапогом на дернувшееся запястье избитого раба, с хрустом вминая каблуком пальцы в щебень, и рявкнул: – А этого на короткую цепь!

– Да, хозяин, – угодливо закивал Ямин и не тронулся с места. Он знал, что это лишь крик. Попугают непослушную девку – и отошлют назад, в общий зал.

– Эй, шваль, я и простить могу, если толком услужишь моему почетному гостю, – лениво усмехнулся хозяин, выдержав паузу. Ткнул кнутом в затихшего на земле раба. – И тебя, и этого. Правда, ты девка здоровая, что тебе? Глядишь, и не сдохнешь за неделю, если повезет. Зато будь уверена: его я сегодня, теперь же, сам и запорю, твердо обещаю. Попрощайся напоследок, уже не встретишь тут, как назад приползешь.

Хозяин медленно выпустил из горсти петли кожаного кнута, и они легли у ног девочки. Та всхлипнула и плотнее уткнулась в мой платок. Харим понял по-своему, усмехнулся довольно. «Почетный клиент» с новым интересом шарил взглядом по распахнутой дырявой рубахе. Кнутовище дернулось, как удочка опытного рыболова на подсечке, и илла судорожно кивнула, уронив платок. Я с тоской подумала, каково в Дарсе приходится Годею. Хорошо, что я сбежала одна из Агриса. Сейчас эта девочка встанет на колени и для нее навсегда погаснет солнце.

– Вообще-то я получила права на рабыню и комнату, – меня окутала ватная тишина незнакомого, рассудительного, очень трезвого и холодного спокойствия. К храмовникам ее не поведут, а любимый клиент пусть подавится. Через мой труп, как принято было говорить в прежнем мире. Только там эти слова ничего не значили. А здесь девочку я не отдам, что бы ни было, да и парня, его ведь точно забьют насмерть.

– Права свои можешь себе…

– Стража! – негромко позвала я, не дав ему закончить. Сознание уже трудилось, изобретая варианты спасения мелкой. Спасибо вовремя пришедшему на ум Дари, познакомил с местными новыми законами, да про старые подробно рассказал. Я отыскала нужные сведения и охотно прибавила громкость: – Стра-жа, держи вора!

– Ну что еще? – нехотя обернулся ко мне хозяин, знаком отсылая услужливого Ямина.

– Я получила права на рабыню при свидетелях, трех рыночных стражниках, – совсем тихо продолжила я, намеренно растягивая внятные слова, пусть сам попробует, каково это. – Продажа товара разом двум клиентам называется мошенничеством, уважаемый. И оно уже имеет место, да к тому же при свидетеле, так что рабыню я, оплатившая первой, могу забрать, не спрашивая согласия бывшего владельца. То есть Вас. Я ее забираю, или все же сперва пригласим стряпчего торговой гильдии?

– Пусть берет, – резко посоветовал слишком впечатлительный «почетный клиент».

– Не-ет, – владелец рабыни явно вошел в раж. – Я вовсе и не продавал ее второй раз, при чем тут мошенничество? Бери комнату и любую другую шлюху. Эту я сегодня примерно накажу.

– Славно-то как! – уже не скрывая улыбки, кивнула я под тихий стон бочком отодвигающегося прочь Икмарила. – Вот теперь мы уже зовем гвардию, потому что публичное и чрезмерное наказание рабов – целиком по их части. Я не помню, что там за провинность? Кажется, быстро бегает, да? Тяжкий грех, они оценят. Зато я точно помню, что при разбирательстве жалобы гвардией Вам нужен пострадавший, а его поблизости нигде и не видно.