Александр Сухов: Объявленный Армагеддон

— Вот и ладушки! — облегченно вздохнул Травий. — Засим оставляю тебя на растерзание твоим товарищам… — И как бы оправдываясь, напоследок добавил: — А что я могу поделать, если один лишь неугомонный огр достал меня похлеще всех вместе взятых министров, генералов и главврачей.

Едва лишь полноватая фигура Травия скрылась в недрах темного больничного коридора, в палату ворвалась запыхавшаяся Кайла и, подбежав к постели больного, замерла в нерешительности. Ей ужасно хотелось обнять любимого припасть губами к его изможденному лицу, но она также опасалась причинить ему вред каким-нибудь неосторожным движением.

— Зенон, ну как ты? — отчего-то полушепотом спросила Кайла.

— Все в порядке, родная, — также тихо ответил Зенон. При этом он ловко схватил девушку за руку и, усадив рядом с собой на кровать, спросил зачем-то: — Воняю, наверное?

— С чего ты взял?

— Ну как же — провалялся в постели аж два месяца, наверное все потом и лекарствами пропахло. Вот угораздило!

— Вот же глупенький! — девушка ласково потрепала его по основательно отросшим локонам. Затем нежно провела ладошкой по щеке. — Пока ты лежал в коме, тебя не только регулярно мыли, но брили и подстригали ногти. Постель также меняли.

— В таком случае, — он привлек ее к себе, — имею право. — И жадно впился губами в прелестный ротик любимой…

Потом Кайла начала вводить его в курс текущих дел:

— Месяц назад в наш город приезжали твои родители и сестренка, я познакомилась с ними. Хорошие они у тебя а Карина такая хохотушка и проказница, каких поискать. Мы с ней подружились, теперь заваливаем друг друга письмами. Я пишу все больше о твоем самочувствии, а она мне о своих сердечных делах.

— Какие еще сердечные дела в неполные шестнадцать?! — возмутился Зенон.

— Глупенький, — Кайла ласково чмокнула его в щеку, — девочка выросла, а ты все ее маленькой считаешь. Ну прям второй Эксилас Ноумен.

— Кстати, как там твои предки? Как встретились и вообще?..

— Все хорошо. Правда мамочка, увидев папеньку, едва не лишилась дара речи, а когда узнала, как он оказался на Данаибе, два дня на него дулась. Две недели назад укатили к теплому морю — папа удачно продал кое-что из своих сокровищ, вот они и решили шикануть.

— Надеюсь, к нашей свадьбе они успеют вволю накупаться и позагорать? — Зенон с хитринкой посмотрел на Кайлу.

Смысл сказанного не сразу дошел до сознания девушки, а когда она поняла, здорово смутилась: в голове вдруг затуманилось, кровь запульсировала в висках, дыхание сперло. Впрочем, как гласит народная мудрость: «От хорошего дурно не бывает». Очень скоро Кайла пришла в себя и слегка манерно поинтересовалась:

— Насколько я поняла, ты собрался сделать мне предложение.

— Какая же ты не чуткая! — в той же жеманной манере укорил ее Зенон. — Не собираюсь сделать предложение, а делаю его. Короче, согласна ли ты стать моей законной супругой перед богом и людьми?

— Дурачок! — радостно воскликнула Кайла, — конечно же, согласна!

— В таком случае…

Но договорить он не успел, поскольку дверь с громким стуком распахнулась и на пороге нарисовалась массивная фигура самого Генриха Бен Розенталя. Вслед за боссом в палату проскользнули Вельмир Максай и Лиин Чаханги.

— Гм… прошу прощения, молодые люди, мы всего на пару минут — время, понимаете ли… — При этом он со значением посмотрел на свою секретаршу.

Кайла потому и занимала столь ответственный пост, что всегда понимала своего начальника даже не с полуслова, а с полувзгляда. Она поцеловала Зенона в щеку и, шепнув на ушко, что подождет в коридоре, бабочкой выпорхнула из помещения, по привычке плотно притворив за собой дверь.

— Здравия желаю господин!.. — Зенон хотел поприветствовать генерала как это положено по уставу, но тот скривился, будто от зубной боли и взмахом руки остановил юношу, мол, полноте — не на параде.

— Рад, батенька, видеть тебя живым и в относительном здравии, — присаживаясь на единственный в палате стул, улыбнулся Бен Розенталь.

Стул хоть и не был рассчитан на впечатляющие габариты темного эльфа, все-таки не рассыпался, лишь жалобно скрипнул. Вельмир и Лиин остались стоять позади генерала.

— А ты молодец, Зенон! — еще шире заулыбался Бен Розенталь. — Оправдал наши надежды даже не на сто, а на все двести!

— Какие еще надежды? — недоуменно промямлил поручик.

Вместо ответа генерал обратил свою густо покрытую татуировками физиономию к Вельмиру.