Алексей Пехов: Ночь Летнего Солнцестояния

Подняв руку, нософорос начертал в воздухе сложный знак, и сейчас же прямо перед ним, в пустоте, возникла арка. Светящийся магический портал.

— Идите, — велел страж путей.

Кристоф хотел взять Брана за плечо, но тот резко отстранился:

— Не надо. Я не боюсь.

Оват не лгал. От него исходило спокойствие. В своем мире дубов и озер предсказатель повидал немало магии, и, похоже, собственная сила друида была не менее мощной, чем некромантия кадаверциан.

Бран шагнул вперед первым. Колдун последовал за ним…

Переход был коротким.

Ослепительная вспышка синего огня. Холод, окативший тело с ног до головы. Мгновение темноты, ощущение падения… И яркие лучи, брызнувшие в лицо.

Спутники стояли посреди огромного великолепного зала. Бирюзовые стены уходили вверх, выгибаясь полукруглыми арками на невероятной высоте. Из узких окон, прорезанных в куполе, лился свет. Он падал вниз, застывая полупрозрачными янтарными колоннами, которые отражались в зеркальном полу, и казалось, что плиты под ногами — всего лишь тонкое стекло между двумя бесконечностями. Кадаверциан почувствовал себя висящим в гигантских песочных часах, наполненных светом.

— Тир-нам-Бео… — прошептал потрясенный Бран, — Страна вечной жизни.

И колдун был готов согласиться с ним, когда за их спинами прозвучал певучий, смеющийся голос:

Кристоф и оват обернулись одновременно. Медленно и величественно к ним шествовало существо, облаченное в темный плащ. Оно больше не казалось сгорбленным и низкорослым. Кадаверциан с изумлением понял, что нософорос почти на голову выше его, а темные одежды в янтарном свете зала светлеют на глазах, окрашиваясь бирюзой.

Тонкие руки неторопливо поднялись к голове, приспуская повязку на лице, и мастер Смерти увидел огромные глаза, светящиеся синим огнем. Невероятное пламя этого взгляда то мерцало едва заметно, то начинало кружить, словно водоворот, то застывало вокруг продолговатых зрачков холодно и неподвижно.

— Ты выглядишь удивленным, кадаверциан, — произнес нософорос своим волшебным голосом. — Я полагаю, тебе, некроманту, ученику главы клана, доводилось видеть более удивительные вещи.

— Нет, — ответил Кристоф, с трудом отводя взгляд от глаз хранителя, — Ничего более невероятного я не видел никогда в жизни. Что это за место?

— Маг Мелл, — с улыбкой в голосе отозвался тот, поворачиваясь к Брану, — Тир-на-Ог, Хай-Брезал. [9] Тир-на-Ог — «Страна молодости». Хай-Брезал — «Остров Брезала», в мифологии Ирландии волшебный остров, недоступный никому, кроме редких избранных. Можно придумать много разных названий, но суть одна, не так ли, человек? Тебе нравится здесь?

Оват промолчал. Он чувствовал растерянность и смятение, но старался не показывать этого.

— Жилище богов? — Кристоф еще раз окинул взором стены, светящиеся всеми оттенками синевы. — Неужели нософорос тоже заинтересованы в друидической силе?

— У нас достаточно своей магии. — Глаза хранителя похолодели. Он отвернулся от колдуна и подошел ближе к Брану, глядя на того сверху вниз. — Ты хочешь сохранить свои знания, друид?

— Да.

— Ты готов ради этого стать одним из нас?

— Не знаю. — Бран угрюмо смотрел из-под рыжих волос. — Я прорицатель. Я видел, что случится с моим миром. Он исчезнет. От него не останется ничего. И я не смогу это изменить, даже если стану таким, как ты. Да, я сохраню знания, но никогда не смогу использовать их…

— Есть другой путь, — медленно произнес нософорос. — То, что тебе ведомо, не будет заключено в недрах одного клана. Не превратится в оружие в руках асиман или кипы пыльных свитков, доступных лишь единицам. Если ты доверишь их таким же, как ты сам. Людям.

— Что ты делаешь? — вмешался кадаверциан, не скрывая досады.

— Пытаюсь сохранить его мир! — резко ответил нософорос. — Мы занимаемся этим уже много тысячелетий, поэтому нас называют хранителями.

— Мир меняется. Сохранить его невозможно.

— Он будет меняться всегда. Иначе быть не может.

— Если Бран не будет обращен — его убьют.

— Если он будет обращен — его мир действительно рухнет. Окажется заперт в норах нахтцеррет, некромантов или лудэров. Если оват останется человеком и пойдет к последователям Патрика — он сумеет удержать хотя бы часть своего мира от исчезновения. После него останутся легенды, сказания, саги…