Андрей Белянин - Казачьи сказки (Сборник)

— Да, мы не слишком-то праведно жили, идолопоклонство, колдовство и всё в таком духе, — пробормотал курдуш с хохолком.

— Не трудись, волшебница! Моя мощь тебе не под силу. Ты смогла мне помочь выйти, но вернуть не сможешь. Но твоя поддержка мне ещё понадобится. В вашем молельном доме есть несколько камней из Иерусалима…

— Да, из иерусалимского храма, ныне разрушенного, — произнесла Эсфирь, хмуря брови.

Ей хотелось убежать отсюда подальше, но, похоже, своими заклинаниями она вызвала в Еврейский Город большое зло и теперь должна была вернуть Ога назад, однако хватит ли у неё на это сил? Может, Ог прав, и она слаба перед ним, и он её просто раздавит? Но она бы только приветствовала смерть. Ребекка отомщена, душа её в раю — и что делать здесь, на земле, одинокой Эсфирь? Лучше пожертвовать жизнью и исправить свою вину. Один раз она уже не сделала этого, и тогда из-за её медлительности казнили Ребекку.

— На одном из камней древние письмена, написанные на языке моего народа. Принеси его на эту могилу к следующей ночи! Но будь осторожна; если хоть один осколок отколется с того места, где начертаны письмена!.. Ибо гнев мой будет велик, я сотру тебя в песок…

— Откуда его выковыривать? Ты забыл сказать, — заметил лысый демонёнок.

В отличие от людей дух его слышал.

— Вы должны найти его сами, я там не был…

На следующий день, едва дождавшись открытия Староновой синагоги — только о ней мог говорить Ог, в неё действительно были заложены камни из иерусалимского храма, — Эсфирь была уже там. И с ней два верных её помощника.

— Хорошо, что это не храм, как у христиан и мусульман, а просто молельный дом, и нам есть сюда ход. А то служили мы как-то одной сарацинке…

— Мне это неинтересно! Лучше скажи, где же тут искать камень с письменами, — озабоченным голосом заметила Эсфирь, уперев кулачки в бедра.

— Что ты сказала, дочка? — тут же поинтересовался старый полуглухой рабби, открывший синагогу. Больше в ней никого не было.

— Ничего, рабби. А впрочем, не поведаете ли вы мне, где тут иерусалимские камни? Я слышала о них, но давно хотела увидеть своими глазами.

— Ковчег стоит на одном из них, дочка. Взгляни, если хочешь.

Рабби прошаркал к ковчегу, подведя её туда за руку.

— Видишь, вот. На нем ещё какая-то надпись на древнем языке, но это не древнееврейский.

— Понятно, спасибо, ребе.

— А вот тут ещё два камня, за почётными сиденьями для старосты и его семьи. — Ребе показал и их. На них тоже были письмена.

— Наш план, похоже, провалился. Когда мы их вытаскивать будем? Здесь же они целый день читают Тору! И ещё неизвестно, насколько твёрд камень.

— О-о. Кажется, он гранитный.

— Забери меня, Вельзевул! — тяжко вздохнул курдуш с хохолком.

Тем не менее этой ночью, открыв замки с помощью магии и верных курдушей, Эсфирь вместе со своими помощниками прокралась в синагогу. Она зажгла специальную заколдованную свечку, света от которой никто не мог увидеть, кроме неё.

— Помогите же мне! — нетерпеливо велела Эсфирь.

— Слушай, если бы ты не была такой красивой, мы бы давно от тебя ушли, твой характер не всякий курдуш выдержит.

— Да, более своенравной и властной хозяйки у нас ещё не было, — подтвердил курдуш с хохолком.

Через полчаса адского труда, а скребли они когтями, что были тверже стали, лысый курдуш заметил:

— Дядя был не слишком-то умен, не надо было ему говорить: «Если хоть один осколок отколется…»

— Скреби, не болтай, — натруженным голосом сердито велел его партнер.

И в этот момент в синагоге появился дух Ога. Он заслонил своей широкой спиной весь потолок и оперся о перила галереи, на которой в синагоге сидели женщины.

— Как же ты тут?… — обалдел от неожиданности лысый курдуш.

— Я вас не дождался…

Демонёнок с хохолком усиленно доскребал последнюю букву, оставшуюся на последней плите.

— Что вы наделали… Этим заклинанием я мог бы вызывать всю мою армию, весь народ рефаимов…

— Уходи, — твердо произнесла Эсфирь. — В преисподнюю.

Ог закричал страшным голосом и исчез.

В ту ночь во сне она видела рефаимов, древний народ. Они и вправду были гигантами — мощными, сильными, загорелыми под Ханаанским солнцем. Настоящими воинами с суровыми лицами, копьями, набедренными повязками из кожи и треугольными щитами.

— Спасибо, что не дала Огу потревожить нас. Мы не хотим идти против воли Господа. А Ог — царь и вечно хочет первенствовать, но теперь хоть на какое-то время успокоится.