Галина Гончарова: Перекрестки

Я – Далан Шедер! Меня не сломают! Я справлюсь!

Наутро Алаис отправилась гулять по острову.

Правда, дошла она недалеко. Ровно до лавки, над которой было написано 'Платья тетушки Люсиллы'. Подумала – и зашла внутрь.

И тут же была окутана запахом чего-то очень вкусного, вроде печенья с корицей. После солнца и света острова в лавке царил приятный полумрак, и чувствительные глаза Алаис просто расслабились. Пару минут она позволила себе просто стоять и ни о чем не думать, пока не прозвучали слова:

– День добрый, девочка. Платье заказать хочешь?

Алаис только рот открыла. Вот тебе и маскировка! Вот тебе и 'юноша'!

– А… э…

Тетушка выплыла откуда-то из сумрака. И выглядела она так, что ей тут же захотелось довериться. Невысокая, кругленькая, улыбчивая, похожая на сдобную булочку, она смотрела с теплотой и участием. И глаза у нее были ярко-синими. Алаис уже знала, что чем синее глаза, тем сильнее благословение моря для человека.

– У меня все есть. Тебе какие платья хочется?

Алаис подумала.

– Черное. Две штуки. Красное. А еще бледно-голубое, розовое, фиолетовое…

– Мы сейчас посмотрим все ткани, прикинем цвета – и за десяток дней заказ будет готов.

– А пораньше?

– Можно и пораньше. Но подороже, – не стала спорить тетушка.

Алаис тоже спорить не стала.

– Пусть подороже, но через пять дней?

У зеркала она провела два самых замечательных часа за все время своей жизни здесь. Прикидывала ткани, подбирала цвета, выбирала фасоны, в том числе и для беременной. Заказала штук пять платьев с завышенной талией, попросила тетушку подобрать и подходящую обувь, и белье. Та заверила, что все будет в порядке – есть у нее знакомый башмачник, и назвала цену. Алаис только вздохнула.

На материке за эти деньги можно было бы заказать целый гардероб. Два раза.

Ладно, деньги были,

И Алаис безумно хотелось хоть чем-то себя порадовать за все беды и невзгоды этой жизни. Хорошо другим попаданцам – они жили. А она выживала, стараясь не сделать лишнего шага. Бежала, пряталась, и опять выживала.

А так хотелось просто жить.

Выйти на улицу в новом платье, почувствовать на себе восхищенные мужские взгляды… черт возьми!

А хочется побыть в миру, попировать на пиру. Затеять с душкой мушкетером любовную игру…*

*- Ю. Ряшенцев. Песня кармелиток из к/ф 'Три мушкетера', прим. авт.

Ладно. С любовной игрой – перебор, но все остальное-то можно?

И хочется!

Алаис непроизвольным жестом опустила ладонь на живот.

Там растет ее ребенок.

Так странно, так необычно. В той жизни она уже смирилась, что детей у нее не будет. В этой жизни… она все равно не представляет, что делать с детьми, но не убивать же малыша? Можно вытравить плод, Алаис об этом знает, но ребенок-то не виноват в том, что у него папа – сволочь! И любить его Алаис будет за двоих. Уже любит.

Договорились, что за платьями Алаис придет через пять дней. Сама, лично.

Женщина оставила задаток, и отправилась дальше. По дороге купила пирожок с рыбой, слопала в одну секунду, облизала пальцы – и купила еще три штуки. Вкуснотища…

Надо уезжать с Маритани. Иначе при такой кормежке она после родов втрое увеличится!

Пойти в порт?

Присмотреть себе корабль, договориться об отъезде дней через пять-шесть, как раз платья заберет? Можно…

И женщина повернула к порту.

Не дошла.

Видимо, где-то она сбилась, или неправильно поняла объяснения, потому что угодила на рабский рынок. И замерла в ужасе.

Одно дело – читать или смотреть кино. Другое…

Когда видишь это своими глазами – становится страшно и жутко. И кричать хочется.

Люди же!

Люди!!! Да что ж вы с собой делаете!?

Когда-то женщина с ужасом читала о невольничьих кораблях. В трюме устанавливались решетки, и люди ложились на них, как ложки в коробке. Два метра в длину, полметра в ширину и полметра в высоту. Ни повернуться, ни шевельнуться, ни-че-го! Все дела под себя, на голову ниже лежащему. Затхлый воздух, плохая вода и еда… часто довозили живых вперемешку с мертвыми. А воняли корабли работорговцев так, что их отличали за километр.

О невольничьих рынках читать тоже доводилось. Но видеть вживую… это было намного страшнее.

Небольшая круглая площадь была уставлена помостами в несколько рядов. Между помостами ходили люди. Приглядывались к товару.

И на помостах стояли люди.

Товар.

Мужчины и женщины, в одних набедренных повязках, молодые и средних лет. Хорошо хоть детей не было, иначе Алаис бы не справилась с удушливой волной гнева, которая ее захлестнула. А так – накатило и схлынуло, оставив по себе память в виде жестокой изжоги.