Вадим Олерис - Чародейка-2

А вот чародейку сон покинул окончательно и бесповоротно, не оставив ни следа, ни даже тени себя на память; ушел, не обернувшись, словно жестокий любовник в миг разлуки; бросил, не попрощавшись и не пообещав новой встречи. Заместо этого вскочившую с кровати Лайзу распирало от энергии. Мучительно хотелось жить и трудиться. Это было не очень хорошо. Да, чародейка не сильно любила подобный настрой, так как была уверена, что ни к чему хорошему он не приведет, как и любая деятельность, в которой сначала хочется делать, а уже потом думать. От жажды деятельности надо было срочно избавляться.

Лайза знала два пути борьбы с такой напастью. И первый заключался в том, чтобы лечь в кровать, укутаться в одеяло и лежать, пока возбуждение не пройдет.

Увы! Этот способ не сработал. Лежать было невыносимо, тело жаждало и алкало деятельности, и покой доставлял практически физическую боль.

Второй путь был диаметрально противоположен и мог быть выражен древней фразой "если не можешь сопротивляться искушению — поддайся ему!" Бурлящую энергию, грозившую выплеснуться, надо было контролируемо высвободить и направить в созидательное или, по крайней мере, безопасное русло. И лучшим способом для этого был спорт.

О спорт, ты — мир! Так говорили Древние, а уж они были людьми умными и знали, что говорят. Хильдар, прямые наследники Древних, целиком и полностью одобряли это мнение и активно спортом занимались. И кроме пользы для физического здоровья спорт позволяет одновременно и сбросить напряжение, и наполниться энергией. Особенно хорош в этом бег. Уходят плохие мысли, страхи и переживания, голова становится пустой, а тело легким. Бег по своему действию похож на медитацию — он также восстанавливает спокойствие и ясность мыслей, нормализует и гармонизирует организм. Так что беги, Лайза, беги!

И Лайза побежала. Чародейка выскочила из своей резиденции в пустой коридор и побежала вдаль, быстрыми и легкими пружинистыми шагами.

Она бежала совершенно без цели назначения, ради самого бега, наугад сворачивая на развилках, избегая отисов, наобум выбирая лестницы и переходы. Неслась белой тенью, не зная, куда приведет ее этот бег, и не заботясь об этом, целиком отдаваясь процессу и не задумывалась о цели.

Чародейка бежала по всему дворцу, удивляя редких слуг и вечно бдительных часовых, проносясь мимо них и вызывая шторм переговоров, вопросов, требований приказаний и ответных сообщений, говорящих, что все нормально, а высокая гостья имеет право бежать.

Так чародейка бежала, пока не забежала в аккуратный сад, искусно разбитый где-то в глубинах дворца, но лежащий под голубеющим открытым небом. Через сад протекал ручеек, весело журча по камням. И Лайза сразу поняла, что камни были уложены не просто так, а с тонким расчетом, так что текущая вода напевала вполне четко различимую мелодию. В эту мелодию вплетался и размеренный стук бамбукового журавля, который был известен чародейке под именем "содзу", и до этого ей на Лире не встречался. Лайза последовала вверх по течению ручейка, углубляясь в сад.

Ручеек вытекал из расположенного в центре сада невысокого фонтана. На бортике фонтана неподвижно сидела Этайн и смотрела на плавающих в фонтане рыб. Чародейка замерла, увидев императрицу.

— Привет, — услышала Лайза нежный голос у себя в голове. — Присядь со мной, составь компанию.

Медленно, словно во сне, чародейка подошла к фонтану и присела на широкий бортик неподалеку от возлюбленной императрицы, которая не поднимая головы продолжала смотреть на воду. Лайза посмотрела туда же. Большие зеркальные карпы медленно плавали в хрустально чистой воде над мозаичным дном фонтана. Молчание затягивалось.

— Я… — начала было чародейка.

— Не спится? — вновь раздался неземной голос.

— Да, — чародейка кивнула и рискнула тоже задать вопрос. — Как и… (вам?.. тебе?.. промелькнуло в ее голове) возлюбленной императрице?

— Я не сплю, — ответила Этайн. — Вообще никогда. Иногда работаю, иногда гуляю, иногда просто лежу в постели и читаю.

Лайза рискнула быстро взглянуть на императрицу. Прекрасные нечеловеческие черные глаза по-прежнему неотрывно следили за рыбами, поэтому чародейка оставалась в относительно трезвом сознании. Однако близость к возлюбленной императрице то и дело вызывала у нее волны любви и нежности, захлестывающие чародейку с головой.

— Наверное, это очень удобно, — произнесла Лайза отчего-то хриплым голосом. — Иметь столько времени.