Тим Доннел - Змеиный Эликсир

— Ты, наверное, удивлен, киммериец, что тебя здесь так встречают? Еще вчера и я бы удивилась, если бы мне сказали, что я буду с нетерпением ожидать у себя какого-то варвара. Но сегодня! Сегодня — это не вчера.

Она улыбнулась и хлопнула в ладоши. Тотчас вбежали прислужницы, пододвинули невысокий стол с ножками в форме крылатых существ с разинутыми пастями. Их рубиновые глазки удивительно живо поглядывали на Конана. Ему, как совсем недавно в лавке Агассия, было приятно, что вокруг него вертится столько слуг, что молодая прекрасная женщина, которую он собирался завоевывать деньгами или силой, сама проявляет к нему интерес.

Служанки легкой стайкой упорхнули, снова оставив их одних. На столе дымился роскошный ужин, ароматы дивных кушаний и пряных вин защекотали ноздри киммерийца. Деянира с улыбкой разлила вино в кубки, отпила глоток и снова заговорила:

— Мне с детства снятся вещие сны. Снятся довольно редко, но я их очень люблю и жду с нетерпением. Сны всегда обещают мне радость — или подарок, или новую любовь, или какое-нибудь чудо. Вот и сегодня ночью мне снился молодой великан, и в руке у него светилось что-то ослепительно белое, как маленькая луна. Я спросила: «Кто ты?», и великан ответил: «Я — Конан-киммериец. Я шел к тебе издалека. Жди меня!» Я проснулась и долго лежала, стараясь удержать сон, а когда он все-таки ушел, поняла, что сегодня меня ждет большая радость. И вот ты здесь, со мной.— Она улыбалась и глядела на Конана лучистыми глазами, выражавшими, казалось, самое искреннее восхищение.

Допив вино из тяжелого золотого кубка, Конан достал одну жемчужину, покатал ее на ладони, любуясь бликами, и протянул Деянире:

— Сон и вправду вещий,— подтвердил он.— Эта жемчужина достойна твоей красоты, и я надеюсь, что остальные три тоже станут твоими.

Он пристально смотрел на нее ярко-голубыми смеющимися глазами. Старуха сказала, он будет ягненком. Ягненком?! Впервые в жизни Деянира почувствовала силу, которой могла бы не раздумывая подчиниться. Другие мужчины, хоть и платили ей за любовь, зачастую отдавая все, что имели, но все равно оставались ее рабами, ее игрушками. А этот варвар, даже выпив все вино и попробовав все колдовские кушанья старой Кханды, останется хозяином в ее дворце.

Деянира, радуясь такому повороту, взяла жемчужину с ладони Конана, с трудом оторвав взгляд от его смеющихся глаз.

— В жизни не видела ничего прекраснее… Как она горит и переливается! И все же мне как-то не по себе…— Деянира вздрогнула, — Даже сердце сжалось…

Она поднялась и отнесла жемчужину в спальню, спрятав ее в шкатулку, лишь бы больше не видеть.

Едва только она вышла, старуха как тень выскользнула из-за полога, схватила шкатулку и, прижав ее к груди, поспешила к себе. Закрывшись на засов, она дрожащими руками открыла крышку и радостно вскрикнула:

— О Подземные Боги! Вы, породившие меня, снова явили свою милость! Это она! Это она, сияющая жемчужина Сердца Земли! Молодость моя, ты возвращаешься ко мне! Я уже чувствую, как кровь закипает в моих жилах и как крепнет тело!

Старуха, смеясь, подняла вверх руки, и небольшая комната превратилась в огромный зал, украшенный изображениями змей, драконов, черных кошек. Глаза мерзких тварей ярко горели, освещая зал. Дикая музыка, звуча то быстрее, то медленнее, в такт размахивающим рукам колдуньи, казалось, могла бы заставить извиваться и каменные изваяния.

Старуха выбежала на середину зала и встала в центр круга, испещренного древними магическими знаками. Тело ее содрогалось в каком-то жутком танце, и молнии с шипением вились вокруг нее. Она кружилась без остановки и, завывая, выкрикивала в экстазе колдовские заклинания.

Молнии ударяли все чаще, оплетая ее сияющим коконом. Но вот музыка стала утихать, сияние погасло, и старуха в беспамятстве осталась лежать посреди зала, истратив в порыве радости все силы своего немощного тела.

Придя в себя, она с трудом поднялась с пола, пробормотала заклинание и снова очутилась в комнате с котлом, странными сосудами и мешочками на стенах. Взглянув еще раз на жемчужину и нежно погладив ее кончиками пальцев, колдунья подошла к зеркалу, стараясь припомнить лицо, глядевшее на нее тогда, когда она была молода. Но память не могла воскресить тот далекий образ — слишком много воды утекло с тех пор…

Кханда вздохнула, отошла от зеркала и стала готовиться к ночи любви — чужой любви. Она сбросила с себя богатый наряд и осталась во всей своей отвратительной наготе. Ее тело скорее напоминало кривой ствол дерева с потрескавшейся корой, чем тело человеческого существа. И лишь лицо, подобно маске, еще хранило черты сходства с женщиной — очень старой, но все-таки женщиной. Только сама Кханда ведала, скольких сил и стараний ей это стоило. Не превратиться в чудовище помогали ей волшебные мази, цветущие травы, кровь невинных младенцев и конечно же ее магические заклинания.