Роман Казимирский - 988

Запутавшись в собственных рассуждениях, Ведагор еще раз попытался обратиться за помощью к матери, но она осталась глуха к его мольбам, и тогда он решил самостоятельно отправиться на поиски ученицы. Однако сколько он ни старался, ему так и не удалось напасть на ее след. Покопавшись в мыслях киевских стражников, он не нашел в них ничего интересного, но как только обратился к Владимиру, недовольно нахмурился. Князь после того, как отдал приказ о казни оскорбившего его лже-Кирилла, не встречался с возлюбленной, и старец ощутил волну беспокойства, исходившего от него. Что ж, вздохнул волхв, придется действовать по старинке и разматывать клубок событий постепенно, рассматривая все события в отдельности. Мысленно перемещаясь в пространстве, он видел каждый шаг, который совершил Марсель после их последней встречи. Вот он замазывает шрам, затем выходит из леса и, периодически оглядываясь, шагает по дороге. Повозка, разговор – все это не представляло никакого интереса, и Ведагор нетерпеливо отправился дальше. Топь… Волхв словно со всего бегу налетел на прозрачную стену. Не понимая, что происходит, он попытался миновать неожиданную преграду, но у него ничего не вышло. Привыкший путешествовать беспрепятственно старец был настолько потрясен, что на мгновение потерял контроль над собой и принялся барабанить по внезапно появившемуся препятствию кулаками. Наконец, убедившись в том, что это совершенно бесполезно, он отступил и постарался взять себя в руки.

– Это испытание, – пробормотал Ведагор, возводя глаза к небесам. – Ты проверяешь меня, верно?

Не дождавшись ответа, волхв опустился на сочную траву и погрузился в размышления. Топь, привлекшая его внимание, все еще находилась в пределах видимости, однако добраться до нее не было никакой возможности. Подобрав с земли небольшой камень, старец бросил его и с удовлетворением заметил, что тот беспрепятственно миновал заветную границу и с веселым бульканьем упал в мутную воду. Подобное могло свидетельствовать лишь о том, что в этом месте не было ничего особенного – все дело было в самом Ведагоре. Кто-то или что-то упорно не желало подпускать его ближе. Возможно, Марсель нашел свою смерть здесь… Но откуда такая мощная защита? Нет, этот вариант никуда не годится. Значит, Лада? Тоже вряд ли – девушка с детства находилась под его влиянием, и он бы сразу понял, если бы с ней что-то случилось.

Исключая наименее вероятные причины происходящего, волхв постепенно приводил свои мысли в порядок, пока, наконец, не пришел к единственно возможному, по его мнению, выводу: все-таки защиту выставила сама Лада, правда, он пока не мог представить себе причины, которые заставили бы ее действовать таким образом. Не любовь – это точно, решил Ведагор. Князь не был в курсе происходящего, иначе он бы сразу обнаружил это. Возможно, кто-то настроил ее против учителя? Марсель? И опять в памяти волхва всплыл образ историка, который оказался не так прост, как ему хотелось бы. Неужели он совершил ошибку, оставив Баламошку в живых? Но если бы он запятнал свои руки кровью невинного, то это навсегда лишило бы его покоя, отвратило бы от него и остальных членов Совета, и саму Ладу. Он не мог себе этого позволить. Эх, если бы он увидел в ученом хоть намек на червоточину, все было бы намного проще.

– Но разве ты не привык мыслить иными категориями, друг мой? – обратился к себе старец, с сомнением покачав головой, словно, на самом деле, беседовал с кем-то. – Кто сказал тебе, что Марсель так уж невинен? Переносчик чумы также не имеет дурных намерений, однако если его вовремя не остановить, он может стать причиной гибели целых народов. Так не является ли твое нежелание пролить зараженную кровь проявлением слабости? Не из-за этого ли сердится на тебя земля?

В то время, когда старец разговаривал сам с собой, Лада находилась всего в нескольких метрах от него. Она, как и ее учитель минутой ранее, также пыталась пробиться к нему. И у нее, как и следовало ожидать, ничего не получилось. Докричавшись до хрипоты, она повернулась к Марселю, который с любопытством наблюдал за происходящим, сидя на пне неподалеку, и накинулась на него с обвинениями:

– Да знаешь ли ты, жалкий червяк, кто перед тобой?! Это величайший из людей, его мудрость не знает границ! Как тебе не стыдно потешаться над ним?

– И в мыслях такого не было, – пожал плечами историк, который, действительно, был удивлен не меньше девушки. – Это не я, можешь мне верить.