Елена Минькина - Утро бабочки

— Ладно, мам, ты у нас классная. Вот у Гальки презерватив нашли, так ее предки ее ремнем избили. Представляешь? А она ушла от них и на даче неделю жила, в школу не ходила.

— Это давно было? И что Галя уже живет с мальчиками?

— Да нет, это у нее для прикола. Я же тебе говорю, ее предки просто ужас, даже не выслушали ее. Это месяц назад было.

— Чего же ты мне не говорила?

— Мам, а ты вспомни, ты же последние месяцы только и делаешь, что на нас с Машкой рычишь, мы к тебе уже и подходить боимся.

Маринка подумала: «Да, Настенька права. Я все время срываю зло на детях».

Раздался резкий звонок телефона.

— Может быть это Сережа? — подумала Маринка и быстро сняла трубку.

Знакомый женский голос произнес:

— Маринка, привет, узнаешь?

— Матрена, ты? — обрадовалась Маринка.

— Да я, я.

— Что-то случилось? Чего ты так рано звонишь. Ведь семь часов еще, — спросила с тревогой Маринка.

— Да, успокойся, все нормально, попробуй застать тебя позже. Знаешь, Мариночка, только ты можешь меня так называть, и вот, поди ж ты, мне это даже нравится. Я по делу звоню. Давай откроем свой центр по траволечению. Сейчас это точно очень модно. Никто уже химией травиться не хочет. У меня на примете помещение есть классное. Я к тебе вечером со сметой приеду и все расскажу. Матвеич травы поставлять будет. Сережке немного денег вложить придется.

Голос у Маринки дрогнул:

— Матрен, насчет Сережи я не знаю.

— Вы что, опять поругались?

— Да я тут на его маму наехала.

— Слушай, давно пора было это сделать. Ну и черт с ним, не даст и не надо. Я знаю, где занять. Я вечером приеду, ты мне все расскажешь. До встречи.

Маринка положила трубку и задумалась.

Настена дернула ее за рукав халата и сказала:

— Мам, наша бабушка — большая стерва.

— Все Настя, это уже слишком. Так нельзя обзывать бабушку. Это такое неуважение к взрослым.

— Мам, а она про тебя всегда гадости папе говорит, мы же с Машкой это слышим.

Маринка знала, что Настя права, но все же так плохо, что дети в это втянуты.

— Ладно, это наше с папой дело, мы разберемся. Иди, буди Машеньку. Завтрак готов.

— Да, она в саду поест.

Видимо, дочке нравилось разговаривать с ней. Надо делать это почаще. Хорошо, что Сережа уехал. Я спокойно закончу свои записи. И надо будет позвонить Аллочке. Эту свою ситуацию надо менять. Она всем помогает, поможет и мне. Теперь все сделаю так, как она скажет. Ведь она права, как всегда. Только тогда человек захочет изменить свою жизнь, когда нахлебается своим горем. Она всегда ей об этом говорила. А я, кажется, уже нахлебалась.

В прошлом году они подарили деду и Аллочке по сотовому телефону. Вот радости было у деда! Он так удивлялся, что в телефоне нет проводов. Аллочку телефон не удивил, она даже отбрыкивалась от него. Но Маринка настояла.

— Я сама тебе звонить буду, только ты регулярно заряжай его.

Она часто звонила им. Маринку почему-то все время тянуло в деревню. Лес, который когда-то принял ее, как родную, звал ее. Маринке снова хотелось побывать в сказке. Девчонки тоже любили проводить каникулы в деревне. Дед, как и ее когда-то, познакомил их с лесом.

Аллочка рассказывала ей все новости, Маринке это очень нравилось. Сама Маринка Аллочке не рассказывала про свою жизнь ничего, ей было стыдно оттого, что ни один совет, который ей давала Аллочка, она так и не применила. А ведь она предупреждала ее обо всем. Ладно, решение принято, обращусь к ней за помощью.

Маринка отвела Машеньку в садик и принялась писать дальше.

Маринка, дед и Матрена сделали в доме ремонт, приготовили комнату для малыша. Дед купил детскую кроватку, ванночку.

Не успели оглянуться, как наступил конец ноября, и приехала Настя. Теперь Клавдия все время проводила у них. У Насти и Клавдии были теперь общие заботы. С утра до вечера они занимались вязанием. В магазинах из детского почти ничего не продавали, вот и решили, пока есть время, освоить вязание и наделать детям костюмчиков. Аллочка и тут пришла на помощь, оказывается, и в вязании она тоже специалист.

Папа приехал перед Новым годом. Он должен был остаться до родов Настены. На работе пошли ему навстречу и дали отпуск — за свой счет. Отец очень изменился. От Насти он не отходил, а с приближением родов вообще перестал спать — так волновался за нее.

Маринка, наблюдая за этим, думала:

— На маму ему вообще было наплевать, когда та ходила беременной Мишенькой.

Маринка ревновала отца, ей было больно смотреть на то, как он ласкает чужую женщину. Вроде и не плохая Настя, но не могла принять ее Маринка до конца. А сейчас вообще отец отдалился от нее, даже и не поговорил с ней ни разу, с тех пор как приехал.