Елена Минькина - Утро бабочки

— Ну, все, я умираю, моя девочка. Ты очень помогла мне. Я отдала тебе всю мою силу. То, что ты испытала сегодня со мной, будет для тебя самым ярким и красивым впечатлением в твоей жизни. Ты стала ведьмой, поздравляю тебя. Твоя сила в два раза сильнее моей. Такова традиция. Используй ее во славу Сатане и назло этой чинуше Аллочке. Я и здесь смогла победить ее. Когда тебе исполнится пятнадцать, тебя ждет самый незабываемый обряд — тебя лишит невинности сам Сатана. Разве может любой мужчина на свете сравниться с ним? Все счастье мира упадет к твоим ногам. Тебе придется жить с другим мужчиной, но наш король не забудет тебя, раз в три года ты будешь его женой. И тогда твой муж будет противен тебе, пока ты не забудешь ласки своего короля. Сегодня он помогал нам. И ты, еще совсем дите, смогла испытать оргазм взрослой женщины. Ты будешь просить его снова и снова, и ни один мужчина не сможет удовлетворить тебя так, как он. Я ведьма, и я умираю, именем своего господина всю силу свою я передаю тебе, Маринка.

Маринка была в ужасе. Она совершенно не осознавала, что с ней происходит. Но она чувствовала, как внутри нее что-то росло и распирало ее. Эта сила заполняла каждый ее орган, каждую клеточку. Она лежала на полу, тело ее продолжало дергаться в конвульсиях, но Полина не отпускала ее руку. Все крепче и крепче сжимала она ее, пока Маринка не потеряла сознание.

Очнулась она в хате у деда. Над ней скорбно склонялась Аллочка. — Ну, что ты наделала, Маринка, ты ведь помогла умереть ведьме и вся сила ее перешла к тебе. Позже ты ощутишь, каким кошмаром ты владеешь.

Маринка плохо понимала, о чем говорит Аллочка. Ей так хорошо было под этим ватным одеялом, только ныл низ живота, а так она чувствовала себя здоровой. Она совершенно не помнила, как она очутилась в доме у деда. Но чувство удовлетворения и счастья не покидало ее. Она давно забыла это чувство, и теперь упивалась им. Слова Аллочки доносились откуда-то издалека и были нереальными. Маринка стала совсем другой — как будто ей открылась мудрость всей жизни, Аллочка казалась ей глупой и нереальной. Она знала больше, чем эта старая, кудахтающая женщина. Эта женщина говорила о мучениях, а Маринка вспоминала с удовольствием ту горячую энергию, которая давала ей столько тепла и счастья. Она потихоньку положила свою ладонь на лобок и ощутила горячее тепло. Самым чудесным образом проснулось ее тело. Теперь ей только хотелось одного, чтобы эта женщина ушла. Маринка гладила себя и ласкала свое тело, остановиться она уже не могла. Что с нею стало, она не знала, но она хотела испытать это чувство еще и еще. Аллочка поняла и это.

— Я знаю, что с тобой происходит, Маринка, но ты должна остановиться, как бы не приятно было тебе это испытывать. Это можно делать, но не все свободное время, иначе ты просто сойдешь с ума. Это называется мастурбация. Когда тебе передалась ведьмина сила, ты испытала настоящий оргазм, такое испытывают женщина и мужчина. У тебя это будет, во взрослой жизни, но сейчас с этим надо справиться. Ты можешь делать это время от времени, но не каждую минуту.

Маринке стало стыдно, ее как будто уличали в чем-то, но не ругали. И от этого становилось еще хуже. Если бы Аллочка запрещала, а то она разрешает.

— Маринка, пойми, нам всем очень плохо, Полина умерла, так и не открыв, кто взял книгу. Твой отец и Настя пропали. Мы не знаем, куда двигаться дальше. Еще с тобой приключилась такая беда. Не дай Бог, тебе, Маринка, воспользоваться той силой, что перешла от Полины. Ты еще ребенок, и я постараюсь до пятнадцати лет рассказать тебе о твоей силе все. Пока ты ребенок, ты не сможешь пользоваться ею, но в пятнадцать лет может произойти непоправимое. И вспомни, ты уже Свидетель Хранителя. Такого еще не было, чтобы Свидетель была ведьмой.

Маринке было все равно, что сейчас говорила Аллочка, она нежилась в постели, и по большому счету, ей абсолютно наплевать на весь мир.

— Я хочу думать только о себе. Я ведьма.

Это наполняло ее гордостью и счастьем. Она соприкоснулась с чем-то взрослым, с чем-то запретным. Как ей хотелось похвастаться, рассказать кому-нибудь о своей значимости.

Между тем Аллочка все сокрушалась:

— Вот, Матвеич, не уберегли девчонку, а все гордыня моя. Я хотела, чтобы Полина перед смертью помучилась подольше. Ведь могло быть по-другому. Мне надо было только оторвать эту дурацкую балку в потолке, и тогда Полина в злости своей отошла бы в мир иной. Видишь, я испортила девчонке жизнь. Теперь всю свою жизнь она будет бороться с этой силой. А если применит, то все, я, выходит, загубила твою внучку. Представляешь, что будет с ней во взрослой жизни?