Анатолий Дроздов - Смок - боевой змей

— Онучки подыми! — посоветовал Малыга. — Надерешь в лесу лыка, сплетешь лапоточки — легче брести.

— Нож оставил! — сказал киевлянин.

— Подбери! Другие пусть тоже берут — по одному на десяток.

— Спаси тебя бог, боярин! — поклонился киевлянин.

Малыга кивнул. Попавшие в западню киевляне, освободившись от оружия и коней, брели к заслону. Двое воев Малыги, спешившись, споро обыскивали полоненных, бросая в сторону припрятанные ножи и калиты. Пропущенные, кто шагом, а кто, переходя на бег, скрывались за поворотом балки. Дело шло к концу, когда Брага схватил одного из подошедших за руку.

— Я тебя знаю!

Зазвенела сталь, Брага, охнув, упал на траву. Напавший на него киевлянин рванулся бежать, но вой из ватаги подставил ногу. Беглец упал. Вой прыгнул ему на спину и стал выворачивать руку с ножом. Подбежавший Брага помог. Беглеца подняли на ноги, Брага заглянул в лицо.

— Некрас! — крикнул он громко. — Глянь, кого спымали!

— Держи смока! — сказал Некрас Оляте и спрыгнул на траву. Скользя на каблуках, сотник спустился по склону и подошел ближе. Задержанный с ненавистью глянул на него.

— Артемий! — воскликнул сотник.

Артемий не ответил.

— Бегите! — сказал Малыга столпившимся киевлянам. — Не ваша справа!

Полоненные не заставили себя упрашивать. Малыга спешился и подошел ближе.

— Ишь, змея! — сказал, разглядев гречина. — Попался!

— Ножом меня! — пожаловался Брага, растирая грудь. — Хорошо, броня!

— Повесим его? — спросил Малыга. — Или на кол посадим? Чтоб подольше мучился…

— Я не кат! — сказал Некрас, доставая саблю.

— Пощади! — Артемий упал на колени. — Не своей волей! Дионисий велел! Убить меня грозил!

— Дионисий велел убить меня! — хрипло сказал Некрас. — А Улыбу?

— Это не я! Не знаю никакой Улыбы!..

Некрас помедлил, опустив саблю.

— Дионисий велел передать тебе, — заторопился Артемий. — В Константинополе передумали. Базилевс зовет тебя на службу. Обещает пост логофета и богатое содержание. В моей калите грамота базилевса и золото. Позволь, господин?

Некрас кивнул и бросил саблю в ножны. Вои отпустили руки гречина. Артемий вытащил из-за пазухи кожаную калиту. Некрас протянул руку, но Малыга перехватил тяжелый кошель. Распустил ремешок, осторожно глянул внутрь и только затем вытащил свиток. Передал Некрасу. Тот стал читать, а Малыга взвесил мешок в руке и высыпал часть содержимого (все бы не поместилось) на широкую ладонь. Встряхнул монеты и разгреб пальцами. Выудил из кучки золотую серьгу с яхонтом. С любопытством поднес к глазам.

— Покажи! — хриплым голосом сказал Некрас.

Малыга протянул украшение. Некрас бросил свиток, взял серьгу.

— Улыбы! Сам покупал! — сказал, потянувшись к сабле.

Артемий рванулся, но вои, бывшие настороже, прижали гречина к земле. Артемий заверещал. Некрас извлек клинок и стал сбоку. Брага с напарником сделали шаг назад. Артемий выпрямился, в этот миг тонко свистнула сталь. Голова со шрамом соскочила с плеч гречина и покатилась по траве. Обезглавленное тело мешком сунулось вперед, пятная траву алыми пятнами. Некрас бросил саблю в ножны и втоптал в землю свиток базилевса.

— Вяжите добро в торока и скачите в весь! — велел Малыге. — Забирайте Нежану с детьми и уходите, пока в Белгороде не опомнились!

— А ты?

— У меня с воеводой ряд! Сам писал.

— Ты тут более не надобен.

— Не гоже уходить без спросу.

— А как нападут?

— Некому более.

— Как знать! — вздохнул Малыга. — Олята с сестрой остаются?

— Он надобен.

— Тогда я останусь, — сказал старый кмет. — Пригляжу. Коней и добычу ватага доставит.

Некрас пожал плечами.

— Слышали! — повернулся Малыга к воям. — Слезай долу!..

— Кто это был? — спросил Олята, когда сотник взобрался на змея.

— Убийца Улыбы.

«А кто признал? — хотел спросить отрок. — Никто не видел, как Улыбу убили». Однако вид сотника не располагал к вопросам, и Олята промолчал. Некрас привязался к седлу и взял повод. Смок, будто ждал, побежал по склону балки и поднялся на крыло. Они набрали высоту. Сверху Олята хорошо видел, что происходило внизу. Далеко впереди мелькали черные точки — конники Светояра преследовали беглецов. Другие вои и конники вели повязанных киевлян, некоторые обдирали трупы. «Как быстро все!» — вздохнул Олята.

На самом деле вышло не быстро. Конники, преследовавшие беглецов, вернулись затемно. Только тогда прояснилась цена победы. Киевляне оставили у Лысой горы три четверти войска: больше половины конных и всю пехоту. Большей частью полоненными, но и павших много. В войске белгородцев многие потеряли летось близких, поэтому секли врага безжалостно. Высекли бы всех, да Светояр помешал. Скакал вслед, крича, что не смели. Нехотя, но дружина подчинилась. Потери белгородцев оказались ничтожными: с десяток убитыми и втрое больше ранеными. Многие пострадали от своих же: упали с коней в тесноте да давке, а встать не смогли… Перепуганные киевляне не сопротивлялись. Бежали в ужасе, безропотно подставляя шеи под клинки…