Лайон де Камп - Подземелье смерти (=Конан и Бог-Паук)

— Вот оно что… Не сомневаюсь, здесь есть некая загадочная связь. Этот Конан и в самом деле незауряден, иначе бы туранский жрец не предлагал за его жизнь королевское вознаграждение. На эту сумму можно приобрести библиотеку оккультных трудов, величайшую в Стигии. — Вздохнув, ученый свернул пергамент и положил его в свою суму. — Послание не относится ни к кому из присутствующих; надеюсь, не будет возражений, если я оставлю его себе. Хороший пергамент стоит дорого, а этот я выскоблю и использую снова. Доброй ночи вам всем.

Он скромно поклонился и ушел. Конан хотел было потребовать, чтобы ему вернули свиток, но понял, что тогда все догадаются, кто он такой в действительности. Чтобы скрыть свое неудовольствие, он повернулся к Катигерну:

— Капитан, самое лучшее сейчас — выпить. Мы это заслужили, к тому же я не знаю наиболее подходящего способа промотать добычу.

— Ладно, — согласился Катигерн. — А завтра я доложу об убийстве викарию. Тебе, наверное, придется быть моим свидетелем.

— Разве цивилизация не похожа на преисподнюю? — спросил Конан. — Убил противника, защищаясь, — тут же пиши докладную какому-нибудь чинуше.

Поздно вечером, когда уже загорелись звезды, стражники из Вольного отряда с удивлением увидели, как их капитан и городской кузнец, обнявшись, поднимаются по крутой дороге на утес. Оба ревели во всю глотку, не одну, а сразу две песни — каждый свою.

Спустя три дня Конан вместе с Ларом пришел домой к Амитис и застал там Рудабе.

— Здорово, сестра! — воскликнул мальчик. — Это наш новый кузнец, всемогущий господин Ниал. Он разрешает мне держать заготовку на наковальне, пока он кует. А сегодня он объяснил мне, как металл меняет цвет, когда нагревается или охлаждается. Я тоже буду кузнецом.

— Ты так добр, господин Ниал! — просияв, сказала Рудабе.

Конан взглянул на девушку, и глаза его вспыхнули жгучей голубизной. Рудабе была выше и несравненно красивей, чем другие заморийки; не из тех красавиц, что выбирают правители для своих сералей, но миловидная, румяная, с правильными чертами лица. Незамысловатого покроя туника и панталоны из грубой шерсти — повседневный наряд замориек — не могли полностью скрыть привлекательности округлых форм танцовщицы.

— Мама пересказала мне несколько историй с необыкновенными приключениями, которыми ты потчевал ее с братом. Твои повествования правдивы?

— Да, почти, — усмехнулся Конан. — Хотя хороший рассказчик должен кое-что приукрасить ради увлекательности. Не тебя ли я видел во время последнего богослужения танцующей перед Зацем?

— Да, меня, если ты был среди молящихся.

— Сейчас ты одета теплей, чем тогда.

Девушка улыбнулась, ничуть не смутившись.

— Верно. Но пусть тебя не обольщает мой храмовый костюм: я не хочу стать жертвой Заца за то, что доставила мужчине минутное удовольствие.

— Каждый, кто попытается скормить тебя этому раздувшемуся клопу, будет иметь дело со мной, — пробурчал Конан.

— Красивая и смелая речь, господин Ниал, но вряд ли ты сможешь изменить мою судьбу, если жрецы вынесут такое решение. — Девушка вздохнула. — Иногда мне кажется, что святые отцы доводят добродетель до степени порока, но, раз уж я сделала выбор, надо идти до конца.

— Когда истекает срок твоего служения?

— Через восемь месяцев.

— И что же потом? — расспрашивал Конан, пока Амитис расставляла тарелки с тушеным мясом.

— Выйду замуж за местного парня, надеюсь. Некоторые давно уже поглядывают на меня, но мне сейчас не до того. Храмовые обязанности поглощают меня целиком.

— В чем они состоят?

— Как старшая труппы, я возглавляю девушек в танцах и пении, учу новеньких. Вдобавок мы служим на побегушках у жрецов, делаем уборку в храмовых помещениях. Но и это еще не все. С тех пор как умер старый распорядитель собственностью, распорядительницей сделали меня. Жрецы не могли меж собой решить, кто из них подходит для этой должности, и потому все обязанности свалили на меня.

— Что ты делаешь как распорядительница?

— Я отвечаю за храмовое имущество, слежу, чтобы мозаика, мебель, священная утварь были в полном порядке. Вот почему я так редко навещаю маму.

— В дни посещения, наверное, ты ночуешь дома?

— Нет, до полуночи я должна возвратиться в храм.

Какое-то время Конан ел молча. Когда Амитис унесла тарелки и послала Лара за водой, чтобы вымыть посуду, Конан спросил:

— Ты была когда-нибудь в гостинице Бартейка в Кшесроне, Рудабе?