Наталья Баранова - Нель

Серенькая мышь…. Ник взял письмо и пошёл в зал. Афанасий стоял в центре, окружённый заглядывающими ему в рот учениками. Ученики, за право находиться рядом ежемесячно вносили кругленькую сумму, оттого, может быть, и слушали внимательно. Два раза Афанасий повторять не любил. А кому хочется зазря платить деньги? Правда, с него Афанасий не брал ни копейки. Говорил, что настолько талантливые ученики, не приносящие хлопот, и понимающее о чём сказано, должны учиться бесплатно. Возможно, Афанасий и был искренен, но он, Ник не чувствовал себя особенным. Талантливым учеником он не был. Всё время, проведённое в школе, он всё чаще и чаще начинал считать потраченным впустую. До тех пор, пока не появлялся рядом Афанасий. Тогда солнце начинало вновь светить даже через тучи.

— Ник, — позвал его Афанасий, — ты долго.

Ник равнодушно пожал плечами и стал с любопытством разглядывать Афанасия. Учитель был высок и строен. Ходил мягко, словно большой кот, почти бесшумно. Он был сед, почти беловолос. Уверен и упрям. Выглядел на тридцать с небольшим, хоть ему уже было за сорок. А ещё он умел очаровывать и подчинять.

К Нику подошёл приятель, легонько толкнул в бок. И улыбнулся.

— Игорь, — спросил Ник тихо, так что б не обратить на себя внимания, — так, когда пришло письмо?

— Вчера. Я уже говорил, а ты мог бы и сам заглянуть в почтовый ящик.

Ник досадливо поморщился, оглянулся на Афанасия, излагающего свою версию гибели Атлантиды.

— Пойдём отсюда, — предложил он, — мне не хочется откровенничать при посторонних.

Игорь пожал плечами.

— Как ты уйдешь, — заметил он, — так Афанасий сразу тебя хватится.

— Пусть, лекцию он прерывать не станет и следом не помчится. Так?

— Ну?

— Ну и узнает всё в своё время.

Выйдя на улицу, Ник вдохнул свежий воздух, и направился в сторону парка.

— Нель прислала письмо, — проговорил он, стараясь придать своему голосу равнодушное звучание. Словно б ничего не случилось. Но Игорь на хитрость не поддался.

— Нель, — протянул он задумчиво, — та самая Нель?

— Та самая, — коротко подтвердил Ник, — правда, почерк немного не тот, но….

— Но?

— Но писала, несомненно, Нель. Кое-что из написанного, знали только мы двое — она и я.

Игорь задумчиво присвистнул.

— А рассказать это она никому не могла?

— Может быть, и могла, но…

— Опять но? — удивился Игорь.

— Это не в характере Нель, — вздохнул Ник, — она всегда была скрытна и подозрительна. И лишних слов не говорила никому. И никогда. Такой уж характер. Из неё любое слово надо было вытягивать.

— А ты чересчур доверчив. Давно тебя хотел спросить, Ник, неужели тебе не жаль времени потраченного на Афанасия?

— В каком смысле?

— В прямом. Мне давно надоела лапша, которую он нам вешает на уши. Денег, конечно жалко, но их не вернёшь. Я в его кружок хожу, что б только пообщаться с ребятами. И жду, может, скажет наш гуру что-нибудь умное. А из тебя он просто верёвки вьёт. Ты что ему веришь? Или, быть может, он тебе говорит что-то иное, чем всем?

— Ты просто не понимаешь, — медленно произнёс Ник, — твоё время ещё не пришло. Когда-нибудь оно придёт и тогда…

Игорь насмешливо качнул головой, наклонил её на бок, как разглядывающий что-то нахохлившийся воробей.

— Ну, ты даешь, старик, — проговорил он, — ты ему веришь, это уж форменные чудеса! Он, тебя, не приворожил ли часом?

— Ты о чём? — переспросил Николай.

— Ни о чём, — буркнул Игорь и вновь спросил, — О чём пишет Нель?

— Так…. Что жива, здорова.

— И всё?

— Остальное никого не касается.

— Кроме что, Афанасия?

— Кроме него. Я ему, между прочим, доверяю.

Игорь равнодушно пожал плечами.

— А мне?

Вопрос был поставлен прямо, но на него не хотелось отвечать. Ник скользнул по округе равнодушным взглядом.

— Доверяю, — ответил тихо.

— Дай письмо, — продолжал настаивать Игорь.

— Не дам. Оно тебя не касается, — заметил Ник и, отвернувшись, поспешил уйти. Игорь за его спиной озадачено почесал затылок, посмотрел ему вслед, как смотрят на чудака, или сумасшедшего.

Нель сидела у окна, разглядывая свои тонкие длинные пальцы. Раньше у неё были совсем другие пальцы — тонкие и изящные, но совсем не такие, иная сеточка линий на ладонях. За окном сгущались сумерки, разгорались фонари, но она не включала света, не было нужды, — свет фонаря падал ей в окно, освещая стол и часть кухни. Перед ней стояла чашка с остывающим чаем на блюдце. Пить не хотелось, но с некоторых пор это был ритуал, позволяющий немного расслабиться и успокоить скачку мыслей.