Джо Уолтон: Среди других

– Можно мне?.. – начала я.

– Можешь брать любые книги, только обращайся аккуратно и возвращай на место, – сказал он.

Я выхватила Андерсона, Маккефри и Браннера.

– Что взяла? – спросил он.

Я повернулась и показала ему книжки. Смотрели мы оба на книги, а не друг на друга.

– А первую ты читала? – спросил он, постучав пальцем по Маккефри.

– Брала в библиотеке, – сказала я. Я перечитала всю научную фантастику и фэнтези в абердэрской библиотеке, от андерсоновского «Мичмана Фландри» до «Созданий света, созданий тьмы» Роджера Желязны – странная книга попалась напоследок, я все еще не была уверена насчет нее.

– А Дилэни читала? – спросил он. Налил себе виски и сделал глоток. Запах был жуткий.

Я покачала головой. Он подал мне перевертыш издания «Эйс» с «Имперской звездой» Сэмюэла Дилэни. Я перевернула бы посмотреть, что с другой стороны, но он поцокал языком, и тогда я первый раз бросила на него короткий взгляд.

– Вторая – полная чушь, – пренебрежительно кинул он, с излишней резкостью потушив сигарету. – Как насчет Воннегута?

Я перечитала все, что к тому времени написал Курт Воннегут. Кое-что пришлось читать, стоя у полки в кардиффском книжном магазине «Лирс». «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер» показался мне очень странным, зато лучше «Колыбели для кошки» я вряд ли что читала.

– О да! – сказала я.

– Что из Воннегута?

– Все, – уверенно заявила я.

– «Колыбель для кошки»?

– И «Завтрак для чемпионов», и «Добро пожаловать в обезьянник»… – я сыпала названиями. Он улыбался. Он был доволен. Для меня чтение было убежищем и страстью, но никто еще не радовался, что я читаю.

– А «Сирены Титана»? – спросил он, когда я иссякла.

Я покачала головой:

– Впервые слышу.

Он оставил рюмку, наклонился и достал книгу, почти не глядя на полку. Положил ее поверх моей пачки.

– А как насчет Зенны Хендерсон?

– «Паломничество»! – выдохнула я. Эту книгу как будто написали специально для меня. Я ее полюбила. И еще не встречала человека, который бы тоже ее читал. Ее я брала не в библиотеке. У матери было американское издание с пробитой в обложке дыркой. Издавалась ли она в Британии, я не знала. В библиотечном каталоге она отсутствовала. До меня только теперь дошло, что, если он – мой отец, а в каком-то смысле так и было, значит, он давным-давно знал мою мать. Он на ней женился. У него было продолжение «Паломничества» и два сборника. Я их взяла, не слишком веря ему. Стопка разъезжалась у меня в руках. Я уложила книги в сумку, которая висела у меня на плече, как всегда.

– Думаю, я бы теперь легла в постель, почитала, – сказала я.

Он улыбнулся. У него была хорошая улыбка, совсем не как наши улыбки. Мне всю жизнь твердили, что мы похожи на него, но этого я не заметила. Если он был Лазарус Лонг, а мы – его Лаз и Лор, я ждала хоть какого-то чувства узнавания. Мы не походили ни на кого из нашей семьи, но и с ним, кроме глаз и цвета волос, я не находила сходства. Все равно! У меня были книги, новые книги, и пока их хватит, я все что угодно вынесу.

Отец отвез меня в школу. На заднем сиденье лежал аккуратный чемоданчик – я его впервые видела, – а в нем, как заверила одна из теть, аккуратно сложенная форма. Был еще кожаный саквояж – по ее словам, со школьными принадлежностями. На обоих ни царапинки, так что я решила, что они совсем новые. Дорогие, должно быть, до неба. В моей сумке лежало то, с чем я сбежала, плюс одолженные книги. Я крепко прижимала сумку к себе и не позволила им ее отобрать и поставить к остальному багажу. Я им покивала – язык прилип к нёбу. Даже забавно, насколько при них невозможно было плакать и вообще выказывать сильные чувства. Они мне были не свои. И не похожи на своих. Это прозвучало как первые строчки стихотворения, так что у меня руки чесались записать их в блокнот. Я неловко залезла в машину. Было больно. Хорошо хоть, внутри хватило места выпрямить ногу. Передние сиденья лучше задних, я это и раньше замечала.

Я умудрилась попрощаться и поблагодарить. Каждая тетя чмокнула меня в щеку.

Отец, пока вел машину, на меня не смотрел, поэтому я могла его разглядывать – искоса. Он дымил, прикуривая новую сигарету от прежней – совсем как она. Я опустила окно, чтобы не задохнуться. Он по-прежнему казался мне совсем не похожим на нас. И не только из-за бороды. Я задумалась, что бы сказала о нем Мор, и с силой отбросила эту мысль. Немного спустя он заговорил:

– Я тебя записал как Маркову.