Марианна Алферова: Небесная тропа

Рик отыскал под раковиной оброненный кем-то обмылок, включил холодную воду (горячей в этой квартире никогда и не бывало) и долго мылся под душем. Уже соседи Сержа пробудились и яростно колотили в дверь ванной – пришло время отправляться им на работу и по делам, а Рик все подставлял и подставлял свое костлявое тело под струи воды, ощущая, как с холодом в него медленно проникает странное, почти позабытое ощущение чистоты. Наконец он выключил воду, вытерся собственной рубашкой и покинул квартиру, не представляя, куда пойдет и что будет делать сегодня. Да и завтра тоже.

Хорошо бы, с утра не было дождя. Пусть жара до одурения, пусть ветер или туман, но только не дождь. Дождь слишком подчиняет себе, слишком неволит, ему надо сопротивляться и противостоять, а это отнимает много сил. Конечно, есть люди, которые не замечают дождя, капли стекают по их волосам и коже, а они идут и улыбаются прозрачными льдистыми губами. Но в Рике слишком много тепла, весь он закрученный, взвихренный, спиральный, а не прямоточный, как водосточный желоб. Сам Рик податливых людей не любил и опасался их. Его восхищала твердость, он ненавидел студень и кашу. Вот лестница – она прекрасна в своей тяжкой неподвижности, в ней двести сорок две ступеньки, перила сломаны, а на четыре ступени нельзя наступать. Но Рик уважает ее не за рядность ступеней, не за безызменность счета, а за твердую неподатливость. И еще за то, что она не пытается проникнуть внутрь него и сделать человека своей ступенькой. Да, она может убить, но все равно останется вне его, и за это Рик ей благодарен.

Он остановился этажом ниже, на площадке второго этажа. Здесь было две двери. Одна обычная, фанерная, вторая – инкрустированная деревянной мозаикой, наложенной на стальной каркас. Почему он, Рик, не живет в квартире за этой дверью, а… Тут он услышал звяканье замков внутри и благоразумно отошел в сторону, непринужденно облокотился на присутствующие на втором этаже перила. Если бы у него была сигарета, он бы закурил.

Из квартиры вышла девушка лет двадцати. Тонкий, как шелк, сиреневый плащ, туфельки на обалденных каблуках, плетеная сумка с золотым замочком. И все же Рик не мог назвать незнакомку фифой, завернутой в дорогую обертку лакомой конфеткой. То ли абсолютное небрежение к дорогим вещам, то ли отсутствие кокетливости в движениях и крикливый макияж были тому причиной. Казалось, девушка ставила своей целью не привлечь, а оттолкнуть, спрятаться за внешними атрибутами, за шмотками и краской, и ни в коем случае не выдать себя. Рик ощутил это настолько отчетливо, будто это были его собственные чувства. Девушка открыла сумочку и не торопясь вытащила пачку сигарет. Рик спешно достал Светкин коробок и чиркнул спичкой.

– Огоньку не желаете? – Но подойти к красотке он не успел – между ними возник парень, здоровый, как дубовый шкаф, и схватил Рика за руку.

Рука тут же онемела, будто в нее вкололи десять доз новокаина.

– Убирайся, – прошипел обладатель стокилограммового тела.

– Я только огоньку, – обалдело прошептал незадачливый ухажер.

– Пшел!

Лестница ушла из-под ног, Рик кубарем покатился вниз, пересчитывая ступеньки, и наконец замер в углу пролета, больно стукнувшись коленом о стену.

– Ну зачем так, Тим, – донеслось до Рика. – Вдруг он себе шею сломал?

– Такие живучи, как собаки, – хмыкнул охранник. – Этот тип, наверняка, из двенадцатой. Не волнуйся, скоро этот гадюшник разорят.

Каблучки лакированных туфелек зацокали возле самого уха.

– Он точно жив? – вновь спросил девичий голос.

Рику представилось, что сейчас девушка пнет его носком туфельки как падаль. Он спешно поднялся, давая понять, что ее участие ни к чему. Он стоял, скрючившись, делая вид, что ему очень больно, но краем глаза наблюдал за Тимом. Его не смущало то, что противник может сделать из него котлету. Просто никому Рик не мог спустить подобное. Тим решил, что инцидент исчерпан, и отвернулся. Тут же нога Рика мгновенно взметнулась в воздух. До головы здоровяка, конечно, не дотянуться не удалось, но и удара в живот вполне хватило, чтобы Тим потерял равновесие и, как мгновение назад Рик, скатился на пролет вниз. Рик не стал дожидаться, когда громила поднимется, высадил ногой узкое лестничное окно и выпрыгнул на улицу. Проходные дворы во всем квартале были ему знакомы, как любой бездомной собаке, и через три минуты он очутился в густом сплетении улиц, в торопливо снующей толпе. Он шел, и его разбирал счастливый смех. Давно он не чувствовал себя так радостно. Ему казалось, что он одержал победу над целым миром. Мерзостный утренний осадок, оставшийся после общения с Сержем, окончательно улетучился. И Серж, и громила Тим, и безвкусно размалеванная девица казались теперь просто смешными.