Дмитрий Дмитрий - Клинок выковывается

«Ого, в ход пошли угрозы», — я внутренне похолодел, но решил гнуть свою линию, переводя стрелки с себя.

— Отче, я человек подневольный, и от меня там мало что зависит, — я пожал плечами и сделал простодушное лицо. — Я рад послужить церкви, но даже не представляю, как это сделать. Может быть, вы будете столь добры и благи, что подскажете мне?

Я встретился взглядом с его глазами, и они опасно блеснули фанатичным огнём. Ему мой ответ явно не понравился.

— Неправильно ты думаешь, брат, — его голос был по-прежнему тих, но в воздухе запахло грозой, — мне известно, что к твоему мнению прислушивается король гномов, и если ты будешь настойчив… — последнее слово инквизитор особенно выделил интонацией, — …то придешь к нужному для всех нас решению. Это понятно, брат Максимильян? — в голосе его послышался металл, и я понял, что он реально мне угрожает.

«Если я сейчас прогнусь под него, то не только поссорюсь с гномами, но и позволю ему и дальше мною манипулировать, — быстро прикинул я возможное развитие событий. — В конце концов, не откажется же герцог просто так от всех своих денежных вложений? Или всё же побоится столкнуться с церковью?».

Пауза затянулась. Взглянув на инквизитора, я увидел, как наливаются гневом его глаза: передо мной сидел ярый фанатик, не признающий ничего, кроме своих убеждений и не терпящий препятствий своим устремлениям. Не удивительно, что Ордена паладинов так боятся, с таким-то деятелем во главе…

— Думаю, я мог бы уговорить его величество Торгидора в необходимости присутствия в нашей долине священников… — начал я.

— И паладинов! — тяжело уронил слова Антоний.

— ..и паладинов, — покладисто повторил я, закипая в душе от гнева на такую безапелляционность. — Правда, к своему сожалению, не смогу обеспечить в должной мере их защиту, места у нас дикие, то зверьё какое полезет, то кочевники, всякое может случиться.

Инквизитор прищурился и с угрозой в голосе сказал.

— Брат, ты угрожаешь сынам церкви?

Я притворно всплеснул руками, и сделал ещё более простодушное лицо.

— Что вы! Брат Антоний! Как вы могли такое подумать! Я это говорю, поскольку охраны у нас нет, мы из-за этого постоянно людей теряем. То есть, отче, я своими силами не смогу обеспечить безопасность святых отцов! Вот если бы вы выделили для этого вооружённый отряд, хотя бы небольшой, тогда другое дело, конечно же, я согласен.

Снова наступила пауза, и инквизитор задумался, видимо, прикидывая, вру я или нет.

— К твоему отъезду я подберу священников и отряд для их охраны из верных мне паладинов.

— Я буду вам безмерно благодарен, отче, — я облегчённо вздохнул. — От кочевников просто нет спасу никакого. И за свою жизнь мне не придётся теперь опасаться в дороге, в окружении доблестных паладинов.

— Мы рады, что ты внял голосу разума и согласился сделать богоугодное дело, — священник встал из-за стола и, даже не посчитав нужным проститься, вышел из кабинета, оставив меня одного. Кипя от ярости, я вышел за дверь и обнаружил, что мне подкинули ещё одну свинью — паладинов, приведших меня сюда, на месте не оказалось, видимо, таким образом мне дали понять, что я для них всего лишь букашка, на которую не стоит тратить излишнего времени и усердия.

«Ну, гнида рясоносная, я тебе ещё покажу, — совсем озверел я, поняв, что выбираться отсюда придётся самому, — вспомнишь этот день!».

План мести созрел быстро. На моё счастье, по коридору пробегал какой-то слуга, и я, ухватив его за шиворот, прижал к стене и ласково попросил проводить меня в Рубиновый зал. Едва увидев мою физиономию, он вздрогнул и чуть ли не бегом помчался в указанное место. Следуя за ним, я обдумывал свою идею, шлифуя все видимые недостатки — спускать подобные оскорбления было нельзя.

«Ну ничего, — я пытался успокоить сам себя, чтобы вконец не рассвирепеть, — ничего, Макс, к счастью, ты не дома на Земле, и у тебя есть возможности влиять на события».

Слуга был настолько впечатлён моим видом, что привёл меня в приёмный зал гораздо быстрее, чем я добирался на встречу с инквизитором. Сунув ему в ладонь серебряную монету, я влился в ряды дворян, пришедших последними.

В зале мне пришлось беспрерывно раскланиваться со многими знакомыми и незнакомыми людьми, которые поздравляли меня с победами и заверяли в своём бесконечном почтении. Несмотря на переполнявшую меня злость, приходилось сдерживаться и вежливо улыбаться.

— Господин барон, — рядом со мной, как чёрт из табакерки, материализовался герцог Валенса.