Наталья Белкина - Наместник

Так длилось некоторое время, я даже не могла вспомнить, сколько. У меня начала кружиться голова и несколько раз возникало дежавю, когда взгляд мой падал на какую-нибудь деталь салона "черного ворона". Непонятно было, сплю ли я или бодрствую, реально ли все происходящее сейчас со мной или только наваждение. Время будто растянулось и сжалось разом, и я переживала одни и те же эпизоды в его бесконечных отрезках.

И вдруг, когда я уже решила, что мое путешествие никогда не закончится и я попала в какой-то бесконечный цейтнот, дверь внезапно открылась. Меня коснулось мягкое голубое свечение. Действительность вернулась на место. Я вышла из машины. Сначала я ничего не увидела, кроме ровного бледно-голубого сияния вокруг, потом поняла, что это светятся стены некоего помещения и стала различать мебель и портьеры того же оттенка. Тут же куда-то испарилось авто.

Я думала, что меня должны были встретить, но в голубой комнате никого не было. Я не могла найти и двери, а окна были застеклены каким-то мутным стеклом, за которым ничего, кроме туманного света, не было видно.

Озадаченная, я бродила по периметру комнаты, разглядывая причудливые рисунки лепнины на потолке и картины на стенах, напоминавшие мрачные фантасмагории Босха. На одной из них, изображавшей, по-видимому, какой-то обряд, мое внимание привлекла странная фигура: огромный горбун с черным лицом и горящими глазами. Его взгляд был обращен на зрителя, и непонятно было, как художнику удалось передать его таким живым и настоящим. Глаза великана сверкали осмысленным и суровым огнем. Вокруг совершалось некое действо. Десятки странных существ проходили сквозь длинный арочный проем в стене, выстроившись в очередь. На другой стороне стены толпились несколько печальных уродцев, видимо, те немногие, которым удалось выйти из тоннеля. А черный горбун восседал над всем этим и смотрел на меня так, будто приглашал пройти этот обряд вместе со всеми.

Мне стало не по себе, и я поспешила отойти от картины. И тут же наткнулась на черта. Наверное, это был самый, что ни наесть настоящий черт, прислужник Лютого Князя, хотя поросячьего пятачка я у него не заметила. Зато у него были настоящие рога и повышенная волосатость. Что же касается хвоста и копыт, то об этом судить было сложно, из-за длинного бархатного балахона, скрывающего его ноги. Загадкой оставалось и то, как он сюда вошел.

— Хозяин хочет поговорить с тобой наедине, — сказал черт самым обычным человеческим голосом. — Он ждет тебя в красной комнате. Но сперва я должен предупредить тебя кое о чем.

Он помолчал, подождал, не возникнет ли у меня каких-нибудь вопросов и, поскольку их не возникло, начал наставления.

— Вести себя в присутствии Хозяина следует почтительно. И обращаться к нему по имени нельзя.

— А как его имя? — сразу же спросила я.

— А так же проявлять излишнее любопытство! — недовольно повысив тон, сказал черт. — Идем. Я все объясню тебе по дороге.

В голубой стене внезапно возник проем, в который мы и шагнули: черт первый, а я за ним. Мы вошли теперь в комнату чуть побольше. Она была вся синяя, и тут уже имелась нормальная дверь. Она вела в огромный фиолетовый зал с гигантскими зеркалами вместо окон, хрустальными люстрами лилового оттенка, сиреневыми колоннами, уходящими под высоченный темно-фиолетовый потолок, переливающийся бликами отраженного света. Все это было великолепным, но все же слово «роскошь» сюда не шло, потому что в самой атмосфере этого зала чувствовалось нечто мистическое.

Пока я смотрела по сторонам, мой гид продолжал наставления:

— У Хозяина много имен, — говорил он тихо. — Мы, например, зовем его Саргон. Так и ты его называй. Ясно?

Я кивнула, и он продолжил:

— А меня зовут Урфо. Если что-то понадобится — обращайся ко мне. Я здесь занимаюсь гостями. Да. И не спрашивай его ни о чем, что тебя не касается, и вообще, поменьше задавай вопросов. Как говорят у вас, людей: "меньше знаешь — крепче спишь".

Он подвел меня к двери, за которой, по-видимому, и находилась красная комната, и сразу ретировался. Я даже не успела заметить, куда он делся. Я толкнула дверь, и она легко поддалась. Комната оправдывала свое название. Здесь везде преобладали красные тона, отчего глазам становилось больно, и появлялась неуловимая нервная дрожь. Но она была пуста. Я подумала, что Саргон, наверное, хочет произвести впечатление на глупую девчонку, появившись внезапно и решила во что бы то ни стало сохранять хладнокровие и не удивляться.