Наталья Белкина - Гиперборея

Тайга сменилась лиственными лесами, но путь от этого не стал легче. Тэйу совсем вымотался, да и мы все порядком устали, когда добрались, наконец, до окрестностей Дремучего Леса. Я послала вперед Трою, чтоб предупредить о нашем визите Заварзузу. Сначала я намеревалась повидать именно ее. Мне необходимо было привести себя в порядок и хоть немного отдохнуть перед тем, как я встречусь с наместником. Моя собака умчалась, а мы медленно поехали по довольно таки знакомой мне местности.

Чем ближе мы подъезжали к Дремучему Лесу, тем чаще стали нам встречаться дремучие. Окрестности оживали, появлялись чудики, русалки, виллисы. Они с удивлением рассматривали наш отряд, не решаясь приближаться. Неужели кто-то из них еще помнил меня? Я замечала, как некоторые кивали мне приветливо головами, махали руками, которые были больше похожи на лапы. Я улыбалась им в ответ, радуясь про себя. Мне было приятно, что меня узнавали.

Лишь только мы въехали в Дремучий Лес, передо мной возникла Ладо. Появление ее на моей дороге стало для меня совершенно неожиданным. Мы остановились и холодно и вежливо поздоровались. Видимо и она тоже не ждала меня увидеть здесь, да еще со свитой. Перед тем как хоть что-то сказать, она внимательно и недоуменно осмотрела всех моих спутников: насмешливо взглянула на утомленного колобка в парче, долго разглядывала спящего Тэйу и едва ли удостоила мимолетным взглядом обалдевших от ее наружности Сиби и Камира. Наконец, она обратила свой взгляд на меня и сказала:

— Так значит, правду болтали дремучие, что Беатриче возвращается.

— Не правду, — ответила я ей.

— Нет?

— Я вовсе не возвращаюсь. Я здесь проездом в Гиперборею.

Соскочив с Шабура, я встала перед ней. Моим закоченевшим ногам требовалась твердая земля.

— Вот как? Что-то туда всех потянуло. Не так давно, я слышала, здесь так же проездом был некий Шелем, тоже, кажется, наместник.

— А ты все еще злишься на меня?

Пока я жила вместе с Гавром в Дремучем Мире, мы были с ней почти неразлучными подругами. Я ничего не скрывала от нее, а она всегда помогала мне советом и добрым словом. Только о своей дурацкой проделке с мнимым похищением я ей ничего не сказала. Просто боялась, что она станет отговаривать меня совершить глупость. Впрочем, боялась ведь правильно. Она несомненно переубедила бы меня, и я бы не отправилась на границу, не попалась в руки Хамсина, не блуждала бы в лабиринте и не нашла из него выход. Кто знает, может быть, если бы Ладо отсоветовала мне поступать так, как я поступила, я до сих пор была бы рядом с тем, кого люблю. А она так разочаровалась во мне тогда, что даже тот факт, что я спасла наместничество от колдуна, не оправдал меня в ее глазах.

— Я не злюсь, Беатриче. Ты же знаешь, я не умею этого.

Ее тон стал несколько миролюбивей.

— Пройдемся? — предложила она.

Мы медленно пошли по тропинке вдоль ручья. Его журчанье вливалось в нашу неторопливую беседу.

— Я слышала, что Медные горы процветают, благодаря тебе, — сказала Ладо.

— Это не мне благодаря, а людям, которые там живут. Они сами сотворили свой мир, таким, каким хотели.

— Но при том мрачном слепом наместнике, что правил там раньше, это было невозможно. Он был деспотом.

— Ты о Хамсине? Ты была с ним знакома?

— Нет. К нему невозможно было подобраться. Но я слышала о нем много дурного. Он был безжалостным и угрюмым затворником, похищал людей из Тварного мира, не повиновался Хозяину. Говорят, он носил бронзовую маску, потому что был страшно уродлив.

— Нет, он вовсе не был уродлив, Ладо. Я видела его без маски.

— Ты так хорошо его знала? — с подозрением спросила моя бывшая подруга.

— Не думай ничего такого! — поспешила я ее заверить. — На какое-то время нам пришлось стать союзниками. Мы вместе вели борьбу с лабиринтом.

— Что-то я об этом слышала. Но Хамсин ведь, кажется, погиб?

— Не навсегда. Саргон уверен, что он может возродиться в любой момент.

— И тогда тебе придется опасаться?

— Я не боюсь его. Не такой уж он был и безжалостный, как хотел казаться.

— Но он слишком ненавидел людей.

— Это правда…

Мы немного помолчали, чтоб послушать милое журчанье лесного ручья. Я отвыкла от таких звуков, потому что в горах ручьи не журчат, а клокочут.

— Как он? — нарушила я молчанье.

— Гавр? — со значением переспросила Ладо. — Сама скоро увидишь.

— Говорят, он изменился?

Ладо вздохнула:

— Я знаю его уже очень давно. Он менялся за свою жизнь тысячи раз. Разным был: деспотичным и милосердным, непокорным Лютому Князю и послушным его слугой. Но знаешь, таким я его никогда не видела. Бенши его словно подменили.