Андрей Буревой: Темной тропой

— Топайте сюда, — отсмеявшись, помахал нам самый здоровый из нагрянувшей на погост троицы. — И тащите то, что там отыскали.

Ник наклонился, и поднял брошенные было нами обломки стрел, а пока нагибался и собирал находки, ловким движением упрятал кинжал под рубаху.

— Льюс, держи, — сунул он мне в руки нашу добычу и, подтолкнув меня к склону, шепнул: — Хоть двоих сбей.

И ломанулся в чащобу.

— Лови его! — взвыли озёрские и рванули вниз. Прямо на меня.

Быстро скатились по крутому склону и с разбегу сбили меня. Да и сами полетели наземь, так как я успел крепко вцепиться в двоих, а третий сам не удержался на ногах. Это-то и нужно было Нику. Когда возня утихла, и мои противники сумели от меня отцепиться, оказалось, что моего приятеля и след простыл.

— Удрал, гад! — зло сказал черноволосый парень и сплюнул на землю. И заметив, что во время свалки я случайно разодрал ему рубаху, недолго думая заехал мне в ухо. Так что у меня мир качнулся перед глазами. Но несмотря на качку, я не промазал с ответным ударом в нос. Только юшка брызнула.

Правда, вволю налюбоваться на разбитый нос моего противника не удалось. Успел только тень засветившего мне в глаз кулака увидеть. Я аж пошатнулся от удара. А от второго, под рёбра и вовсе согнулся пополам. Ну а третьим и вовсе сбили с ног.

В общем отлупили меня озёрские…

Гады болотные…

И все обломки стрел собранные нами забрали…

А меня напоследок для науки в заросли шиповника забросили…

И, ухохатываясь с меня, ушли.

Мне же было не до смеха. Мало того что один глаз почти не видел, а голова звенела как колокол и сильно болела левая рука, так ещё и вся одёжа изодралась о колючки. А это означало крупные неприятности. Драку мне родители простили бы, а вот за почти новую рубаху и штаны влетит крепко…

«Всё же Ник гад», — мрачно подумал я, раздирая сплетшиеся ветки шиповника и выползая из зарослей.

Но продолжить размышления не смог. Перед моим лицом обнаружилась небольшая книга в кожаном перелёте. Чёрная. А на обложке выдавлена золочёная пентаграмма с загадочными рунами, а в её центре человеческий череп с полыхающими зелёным свечением глазницами.

Я сглотнул и воровато огляделся. Никого не было. Ни озёрских, ни вернувшегося Ника. И тогда я осторожно откинул обложку книги.

На первой странице прочёл: «Обретение могущества от Ильха Фалейского или внешние заимствования силы в некромагии».

И тут же захлопнул. И ещё раз огляделся. Точно ли нет никого… А то за чтение таких книг не то что побить — на костёр отправить могут.

Но никого не было, и я заколебался. Правильней всего было бы бежать отсюда не мешкая и забыть об этой находке… Но как же заманчиво узнать скрытые в книге тайны могущества некромантов…

Поднявшись на ноги, я посмотрел по сторонам и, схватив книгу, бросился в лес. На бегу упрятал её за пазуху и, скача как заяц, помчался через буераки. Нёсся так, словно за мной приснопамятный отряд конной стражи гонится.

На опушке я просто рухнул наземь, от упадка сил. Сердце колотилось как сумасшедшее а надышаться никак не выходило. Немного погодя я пришёл в себя и, подумав, что точно так же себя ощущают зайцы, удравшие от своры гончих шестилапов, хрипло рассмеялся. И встав с земли, потопал в деревню.

Добравшись до дома тётушки Элли, я припрятал в сарайке свою ценную находку и отправился на огород. Там умылся из бочки с дождевой водой и простирнул рубаху. Чтоб от пятен крови избавиться. А потом принялся за работу. Искренне надеясь, что прополотые грядки уберегут меня от наказания.

Но, к моему превеликому сожалению, не уберегли. Зазря я, невзирая на разболевшуюся руку, бился с сорняками. Спустя какие-то полчаса на огород тётушки нагрянула целая прорва народа в лице моих многочисленных родственников и, изловив меня, когда я попытался удрать, поняв, что худо дело, потащила на расправу.

И никакие клятвы Хорсу не помогли. За то, что Элия чуть от страха заикой не стала, обнаружив в коробе с вышивкой здоровенную змею, мне перепало и от её отца, и от своего. Да так, что о том чтобы сесть где-то или спать на спине в ближайшие ночи не могло быть и речи. И это мне ещё нужно было поблагодарить богов, что отцова бабка — целительница и вовремя успела Элию от испуга избавить.

А чтобы окончательно разобраться с моей мстительностью, староста Ловкун прямо на месте моей казни пообещал, что в следующий раз не по-свойски разбираться будет, а по закону. И Элькины беды мне вдвойне возвратятся. Она заикой станет — я языка лишусь. А отец вдобавок пригрозил засватать эту рыжую змеюку, если я не уймусь, и жить мне тогда с ней до конца века.