Инна Сударева: Маг в пижаме

Там уже кипела работа: два гнома-мелконога укрощали пойманную мышь. Третий гном — персонаж постарше и повыше, в черной кожаной жилетке — командовал, махая руками:

— Тяни! Тяни ее! Чтоб тя разорвало! Кто так тянет?! Пшол вон, придурок! Смотри, как надо!

Илларион вздохнул, искренне сочувствуя мыши, и заявил о себе, сказав ласковым тоном классическое приветствие "добрый день".

Гномы замерли, обернувшись в его сторону.

Старшой мелконог смерил чародея таким презрительным взглядом, что Илларион невольно поежился и запахнул плотнее свой черный шелковый халат, дабы скрыть мускулистую грудь и идеально прокачанный живот.

— Ну, типа здорОво, — ответствовал гном, пожевав губами, — давненько типа не видались.

Тут его младшие товарищи подняли страшный писк: пока гномы рассматривали Иллариона, мышь успела перегрызть аркан и улепетнула в куст шиповника.

— А! Держи гада! — заорал старшой, а в сторону Иллариона бросил злобное. — Ты за это ответишь!

Вся эта чрезвычайно мелкая, но весьма шумная компания бросилась в погоню за свободолюбивым грызуном, а Илларион, еще раз тяжело вздохнув, проследовал дальше, за клумбу, дабы увидеть: табор какой численности почтил в этом году его скромное жилище. — Тридцать три головы, — пробормотал чародей. — Не считая скотины… Хорошее число…

— Чё уставился? За просмотр денежки гони! — заявила Иллариону старшая среди гномих, высокая и коренастая бабенка с двумя черными косами и шлемом из бронзового наперстка на голове.

Игнорируя ее грубости, чародей вежливо поклонился пестрому табору гномов-мелконогов, который уже свои лоскутные шатры за несостоявшейся гиацинтовой клумбой раскидывать собрался, и сказал:

— Рад приветствовать вас, уважаемые, на моей земле. Надеюсь…

Его опять прервали — еще грубее, чем раньше: какой-то косоглазый и чрезвычайно лохматый гномыш с лихим "иэх!" засветил в волшебника абрикосовой косточкой.

Маг отклонил голову влево и спас от травмы один из своих голубых глаз, и опять тяжко-тяжко вздохнул: он убедился, что с прошлого года стая мелконогов ничуть не изменилась в моральном плане. Те же хамы и грубияны.

Они были редким и исчезающим видом.

В этом состояло все несчастие.

От обычных гномов мелконоги отличались именно мелким ростом и мелкими ступнями, а еще тем, что у мужских особей не росли бороды, а росли исключительно бакенбарды, черные и курчавые. Конечно, были и другие существенные отличия: в рационе, ремеслах, одежде и всевозможных ритуалах (бракосочетание, день рождения, погребение), но мелкие ноги и бакенбарды считались наиболее характерной чертой.

Илларион, как самый крутой маг альтернативной планеты Земля, обязан был следить за сохранением этого редкого вида гномов. Причем, следить по-особому: не суясь в их жизнь, в их среду обитания. И никакой магической помощи. Поскольку вмешательство (даже положительное) в устои и традиции гномов-мелконогов могло повредить их астралам и спровоцировать их мор.

Мерли мелконоги от депрессии. А в депрессию повергались тогда, когда что-то шло не так, как они планировали. Вообще, у них была чрезвычайно тонкая и ранимая душевная организация, и любое несоответствие восприятию действительности мелконогов наносило им тяжелые психологические травмы, часто не совместимые с жизнью.

Обычно бывало так: сперва огорчался из-за какого-нибудь неприятного сюрприза, преподнесенного жестокой судьбой, глава клана. Затем он переносил свое подавленное состояние плюс раздражительность на своих родных, и вот уже весь клан мелконогов заболевал крайней формой неврастении, слал проклятия гномьим богам и демонам, а потом отказывался заниматься огородом, ходить на охоту и даже за водой. Через несколько дней все скопом умирали в своих шатрах, ноя и скрежеща зубами.

Совершения такого ужаса Илларион на своих клумбах не желал. Он считал, что ему очень повезло, когда, упустив мышь, мелконоги не впали в депрессию.

Поэтому волшебник оторвал от халата приличный лоскут, молча преподнес его старшей гномихе и ушел в дом, надеясь на то, что чем меньше он будет сталкиваться с беспокойными мигрантами, тем спокойнее и быстрее пройдет то время, пока они будут стоять лагерем в его поместье.

В холле ждало очередное беспокойство: два гнома (те самые, что гонялись за мышью) под командованием старшого раскачивали одноногий резной столик, на котором стояла величественная ваза времен совершенно неизвестной китайской династии Рань.