Огонь разгорался, стало тепло, и это было неплохо — она протянула к горящим кустам обе руки. Саймон обошел трупы собак, скорченных и обугленных поразившим их ударом. Потом подошел к лошади, чтобы забрать оружие всадника, и увидел, что впившиеся в жесткую гриву пальцы шевельнулись.
Скорее всего он был смертельно ранен, а после всей этой травли на равнине и в болоте Саймон не испытывал к нему ни малейшего сочувствия. Но и оставлять его, беспомощного, в такой ловушке было нельзя. Собрав все свои силы, Саймон сумел стащить с него мертвую лошадь, и поволок изломанное тело поближе к огню, чтобы понять, кому или чему оказывает помощь.
В напряженном, окровавленном жестком лице не было признаков жизни, но вдавленная падением грудная клетка с трудом вздымалась, иногда раненый стонал. Саймон не встречал еще людей подобной расы. Очень светлые, почти серебристые волосы были коротко подстрижены. Между широких скул высился крючковатый нос — довольно странное сочетание.
На перевязи через плечо болтался помятый теперь рог. Богатые украшения, усыпанные драгоценными камнями, брошь на горле — все свидетельствовало, что это не простой воин. Тяжелые раны делали бессмысленной всякую помощь, и Саймон занялся широким поясом и оружием.
Нож он тут же заткнул себе за пояс, достал из кобуры что-то вроде странного пистолета. У него был ствол, а на рукоятке выступ, который мог служить только спусковым крючком. Взвесив оружие на руке, он заметил, что рукоятка неудобна и сбалансировано оружие непривычно для него.
Когда он потянулся к тонкому цилиндру, белая рука из-за плеча, опередив его, выхватила тонкий стержень из пояса.
Охотник шевельнулся, словно ошеломленный мозг его ощутил только это легкое прикосновение, а не грубые рывки Саймона. Медленно открылись свирепые глаза, и не было в них света, разве что тусклый огонек, таящийся во тьме звериного взора. И что-то в этих глазах заставило Саймона отшатнуться.
Ему приходилось встречать и весьма опасных людей, которые активно желали его смерти и по-деловому подходили к этому несложному, на их взгляд, процессу. Но этот человек ненавидел их обоих даже перед смертью. И никогда раньше не встречал Саймон столь жгучей ненависти, что клубилась в зеленых глазах на изувеченном лице.
И тут Саймон понял, что глаза эти глядели не на него. Раненый смотрел на женщину, она стояла рядом, чуть скособочившись — оберегая поврежденную лодыжку, и вертела в руках стержень, который только что извлекла из-за пояса. По выражению ее лица Саймон силился понять причину пламенной истребляющей ярости, с какой взирал на нее раненый.
Она спокойно и бесстрастно глядела вниз. Рот поверженного дернулся, искривился. С явным усилием приподняв голову — все тело его сотряслось при этом, — он плюнул в ее сторону. А потом его голова стукнулась о дорогу, словно в этот последний жест отвращения ушли все его силы. Освещенное отблесками угасающего огня лицо его внезапно стало странно спокойным, рот открылся. Саймону не нужно было объяснять, что и этот отчаянный жест и откинувшаяся голова означали смерть.
— Ализон… — женщина тщательно выговаривала слово, переводя глаза то на Саймона, то на тело. Нагнувшись, она прикоснулась к эмблеме на куртке мертвеца и повторила: — Ализон.
— Ализон, — отозвался Саймон, подымаясь на ноги и потеряв интерес к дальнейшему обыску.
Потом она обернулась к расселине, через которую дорога убегала к реке.
— Эсткарп, — еще раз четко выговорила она и показала пальцем на равнину, по которой текла река. — Эсткарп, — повторила она еще раз, прикоснувшись к своей груди.
И словно бы откликаясь на зов, с той стороны скал запела дудка. Ее голос не требовал повиновения, как жесткий рев охотничьих рогов, это был скорее свист, которым человек может подавать сигнал. Женщина в ответ что-то крикнула, а ветер и отзвуки заглушили ее слова.
Саймон услыхал стук копыт и позвякивание металла. Его спутница спокойно ждала, обратившись лицом к расщелине, и он решил пока подождать, только покрепче сжал пистолет в кармане, обратив его дуло навстречу приближающимся звукам.
Всадники выезжали по одному. Чуть помедлив у скал, двое первых разъехались по сторонам, взяв оружие наизготовку. Завидев женщину, они дружно окликнули ее — явно это были свои. Четвертый верховой поехал прямо к женщине и Саймону. Высокий конь с широким крупом мог нести могучего воина. Но всадник в седле с высокими луками сам был столь невысок, что Саймон подумал было, что это мальчик, — пока тот не спрыгнул на землю.
Читать дальше