Барб Хенди - Мятежный дух

Все три твари припали к земле и, низко опустив головы, терзали клыками жертву. Несчастный отчаянно извивался всем телом, и его пронзительный крик эхом отдавался в ушах Сорхкафарэ.

В этом крике было столько ужаса и муки, что он не выдержал.

Выскочив из-за дерева, Сорхкафарэ бросился к простертой руке жертвы. Он был на полдороге, когда беглец вдруг вырвался, сбросил своих мучителей и пополз по смятой траве, выкатив округлившиеся от ужаса глаза…

Бесцветные, призрачно горящие глаза.

Сорхкафарэ резко затормозил, и его ноги заскользили по палой осенней листве.

По всей равнине черные силуэты гонялись друг за другом, вопя от страха и нестерпимого голода. В скудном свете луны и звезд видно было, как они когтями и зубами раздирают своих собратьев. Не найдя иной пищи, бледные хищники обратились против себе подобных.

Эти чудовища… так неудержимо алчущие теплой жизни.

Один из тех троих поднял голову.

Сорхкафарэ увидел бледное лицо, измазанный черной жидкостью рот. Глаза сверкнули, словно отразив тускнеющий свет луны, — тварь заметила эльфа. И поднялась, повернувшись к нему, а двое других последовали за ползущим по траве собратом.

Сорхкафарэ услышал резкий свистящий звук — свой собственный вдох. Он отступил шага на два и оказался за границей леса.

Это бледное исчадие при жизни было… человеком.

Его дрожащие губы и зубы почернели, словно он напился чернил. Он судорожно втянул ноздрями воздух, и лицо его исказила алчная гримаса. Он побежал к Сорхкафарэ.

Хищник учуял его, учуял жизнь.

Сорхкафарэ выхватил длинный боевой кинжал и приготовился к бою.

Человек бежал прямо на него. Хищное лицо свела судорога нестерпимого голода. Видимо, он, кормясь себе подобными, не мог насытиться. Впрочем, Сорхкафарэ сейчас ничто не интересовало — он мечтал только увидеть, как этот оживший ужас навсегда исчезнет из его мира.

Человек бежал прямо на него, бездумно и неудержимо, как животное.

Едва переступив границу леса, тварь резко остановилась, зашипев и отчаянно заклокотав. Теперь Сорхкафарэ мог хорошо рассмотреть лицо врага.

Молодой, примерно двадцать человеческих лет. Все лицо исцарапано, но ссадины сочатся не красным — черным. Плоть мертвенно-белая, сморщенная, как будто усыхает. Тварь испустила жалобный крик и неуверенно шагнула к Сорхкафарэ.

Почему орда так и не вошла в лес, если кровососы изголодались до того, что бросаются друг на друга?

Сорхкафарэ поднял кинжал и полоснул себя по тыльной стороне предплечья. И призывно помахал окровавленной рукой.

— Проголодался? — крикнул он. — Я здесь!

От вида крови бледный хищник совсем обезумел. Хрипло завопив, он ринулся вперед. Сорхкафарэ переступил, нащупывая ровную и прочную опору для ног.

Едва кровосос оказался между двух осин, он сдавленно захрипел и схватился за голову. Развернувшись, он снова громко завопил — но на сей раз уже не от голода. Это был крик страха и боли. Кровосос завертелся на месте, раскачиваясь всем телом. Случайно он коснулся одной из осин — и тут же неистово замахал руками, словно дерево обожгло его.

Сорхкафарэ это зрелище потрясло до глубины души. Из леса донесся вой.

Никогда прежде Сорхкафарэ не слышал такого воя — протяжного и пугающе грозного. Из темноты, проломившись через пролесок, выскочили два серебристых волка. Глаза их пылали кристально-голубым светом.

Первый волк прыгнул на кровососа, сомкнул челюсти у него на горле и повис, раздирая мертвую плоть и своей тяжестью увлекая врага на землю. Подоспел второй волк, и жуткий вой сменился яростным рычанием, когда звери разом набросились на свою добычу.

Вопль кровососа оборвался сдавленным всхлипом, однако он все еще извивался, пытаясь отбиться от волков когтями.

Не раздумывая, Сорхкафарэ бросился на помощь волкам.

Один из зверей отскочил в сторону. Зубами и лапами он прижал к земле руку кровососа. Другой последовал его примеру, и пока они таким образом удерживали противника, первый волк поглядел на Сорхкафарэ.

Он явно хотел, чтобы эльф что-то сделал, но — что?

Горло кровососа было разодрано в клочья почти что до позвоночника — и тем не менее он извивался всем телом, пытаясь вырваться. Черная жидкость хлестала из его разинутого рта и заливала зубы, оскаленные то ли в рычании, то ли в крике.

Невозможно, чтобы он был еще жив. Никто не мог бы оставаться в живых после того, что с ним сотворили эти волки… разодрали горло почти до позвонков, как будто хотели…