Татьяна Тихонова - Граница

Я резко остановилась и обернулась. Сзади, еле успев возле меня притормозить, стоял, выжидающе хмуро на меня уставясь, в лохматом тулупе с доспехами поверх, по-моему не очень старый гном. А кто их разберет! Не седой, — черные, жесткие волосы выбивались из-под шлема, не сгорблен, — прямые мощные плечи имели такой разворот, что поневоле задумаешься о его недюжинной силе. Но росточком он был мне по плечо, и чем-то напомнил мне Лекку. Гном поднял руку, и, похоже, собрался меня в очередной раз пихнуть. Я криво усмехнулась и, промолчав, пошла дальше.

Однако, повернув еще пару раз, мы оказались перед кованными толстыми двухстворчатыми дверями с закрытым небольшим окошком, которые полностью перекрывали узкий проход. Протиснувшись вперед меня, гном вставил свой меч в небольшое отверстие на месте наших обычных замков, и повернул его один раз вправо на прямой угол, один раз влево также на прямой угол, а потом, установив клинок по диагонали, толкнул дверь. Она тяжело подалась и, пропуская меня, проводник буркнул:

— Ключ меняется, новый знает только проводник.

Ну и ладно. А здесь тепло. Свет и клубы пара вырвались в открытые створки дверей, и пахнуло даже чем-то съедобным.

Помещение за дверью было неожиданно большим и светлым. Те же земляные стены, но потолок был укреплен деревянными сваями, а пол — чисто выметен. Множество дверей закрытых и распахнутых настежь. Воздух не такой затхлый как в туннеле, но все-таки тяжелый. Бросив осторожный взгляд в одну из них, я поняла, что это склад оружия. В огромных сундуках лежали мечи всяких размеров, палицы, щиты, доспехи, наваленные горой, поблескивали в дальнем углу комнаты… Опять толчок в спину!

Я остановилась. Что бы такого сделать плохого? Зло обернувшись,…я растерялась. Гном ухмылялся и, выставив перед собой грубую закопченную ладонь, будто заключал перемирие. Я пожала плечами. Он крикнул в раскрытую дверь хриплым голосом:

— Пекка, отведи ее на кухню, пусть поест, а я к Рагану…

Он повернул в одну из дверей, а я рванула за ним. Какой поесть! Толкнув его в сутулую широкую спину, я сказала:

— И я к Рагану…

Он усмехнулся, кивнул головой и пошел дальше. Подземный коридор, освещенный факелами, с мрачными закопченными стенами внезапно наполнился шумом многих голосов. Эхо подземных туннелей усиливало и отражало его и, казалось, что там где-то впереди орет не меньше тысячи глоток.

Но невозмутимый гном неслышно шагал в своих мягких, кожаных сапожищах, глядя на которые, не верилось, что это нога гнома. Внезапно шум стал стихать, хотя мы уже вроде подошли к нему вплотную. И тут звук, совсем неожиданный для этого подземелья, раздался из дверей, к которым мы приблизились. Кто-то умело тронул струны и дивный звук задрожал жалобно и печально.

Мой молчаливый проводник остановился в дверях и, перегородив весь проход, стал важно раскланиваться с кем-то. Из-за его широкой спины виднелось множество голов, обращенных в другую сторону, некоторые оборачивались и махали в нашу сторону руками. Мне надоело ждать, пока он пропустит меня, и я снова пихнула его, он отступил в сторону, сразу пропав в толпе, а я ввалилась в большую комнату, забитую народом и остановилась, не зная куда деваться, потому что десятки любопытных глаз уставились на меня. Но звуки музыки возникли снова из правого угла не очень светлого помещения, и это заставило всех забыть обо мне. Здесь было не меньше сотни гномов, которые сидели на лавках, стояли вдоль стен, некоторые сидели даже на полу. Все они были в доспехах, будто их ждал бой. Оружие поблескивало везде, куда не ложился взгляд. А в дальнем углу прямо на полу, привалившись к земляной стене, на расстеленной куртке сидел эльф. Я не поверила своим глазам, это был один из тех двоих, кто играл тогда в Золотом Устье в Погребке. Почему же он один? Как ни всматривалась я в толпу, я не видела его товарища. Грустные звуки музыки бередили душу, вызывая такую муть, что хотелось завыть. А когда он еще и запел, тихо, задумчиво произнося слова, будто он их только что сложил в песню, я присела на корточках в дверях, и не было больше сил никуда идти, дикая усталость последних дней навалилась на плечи, хотелось просто сидеть и слушать бесконечно красивую музыку.

Но мысль о Климе не давала покоя, точила и точила… Достав зеркало, я отошла в коридор, где лишь потрескивание факелов да доносившиеся сюда звуки музыки нарушали тишину. Некоторое время, не зная к кому обратиться за помощью, я равнодушно смотрела на холодное стекло. И вдруг зеркальный круг повис возле меня, словно кто-то взял да и понял сам, что мне очень нужна, ну, хоть чья-нибудь помощь. Я с надеждой взглянула на рябь, бегущую по его поверхности, и, наконец, хмурое лицо Гарры возникло в нем.