Татьяна Тихонова - Граница

" Лучше дом сжечь"

"Наверное, да", — еле выдавила я из себя.

Дедова заимка. И я должна ее сжечь. Но другого выхода я не видела. Оставить их здесь нельзя. Раз вчера двое прошли через болота, значит и другие пройдут, потому что теперь, когда зима вернулась, болота начнут промерзать. И самое скверное — придется идти дальше, отдыха не будет. Мороз крепчает. Снег сыпет сухой и колючий… «Драко-о-о» — отчаянно позвала я снова дракона, граница близко — может откликнется, но, вспомнив слова Клима, что без зеркала отсюда дракона не вызвать, выхватила зеркало и позвала снова…

Азгар тем временем заклял дверь и окна, чтобы орки не вырвались из дома, и подал мне знак.

— "Зороа", — прошептала я.

Заимка вспыхнула быстро, сначала был слышен только треск огня в тишине болот, а потом — дикий вой и грохот поднялся в доме. Двери и окна заходили ходуном, но заклятие им не преодолеть, и скоро все было кончено, и вновь треск огня и тишина болот…

Дом догорал, а я отупело смотрела на стены, которые тоскливо светились углями в ночи… Холод вновь стал добираться до меня, промокшие штаны давно покрылись ледяной коркой… Я нагнулась и взялась за носилки…

— Ася, дракон…

Свистящий шепот Азгара не сразу дошел до меня. Я некоторое время так и стояла с носилками в руках, пока не выделила из треска пожарища равномерные взмахи крыльев дракона. Эти, показавшиеся мне ужасно родными, звуки вызвали во мне такую бурю радости, что я задохнулась… Сев прямо на снег, я привалилась к остаткам крыльца и, затаив дыхание, уставилась в небо. Черная тень дракона вскоре накрыла нас…

Стояла глубокая ночь, заимка почти догорела… В этой полутьме не сразу стало понятно, что дракон нарезает уже третий круг над поляной.

"Драко?", — позвала я дракона.

"Я — Лех…"

"Лех… приземляйся ближе к пепелищу, справа от тебя болото, утонешь по маковку и не успеешь пикнуть"

Я мельком взглянула на Азгара и встретила его настороженный взгляд, неужели там так все плохо, похоже, ему тоже пришла эта мысль в голову — Филимон, заворчав, залез поглубже в карман, и прогундел:

— Ася, привяжи меня крепко, с этим обормотом…

Но радостный Лех уже приземлился, поэтому гном счел за лучшее скрыться. Дракон, встав на дыбы, несколько раз взмахнул крыльями и бодливо помотал огромной головой, стряхивая сосульки, намерзшие на бровях. От него шло тепло как от печки.

Сборы заняли пять минут. Азгар взлетел легко на дракона и подтянул к себе Клима, я села следом, а Азгар — позади меня.

"Готово, Лех… Пошли…", — сказала я дракону.

Взлет на удивление прошел гладко. В драконе неожиданно почувствовались отсутствовавшая напрочь раньше уверенность и сосредоточенность. Надо же…

"Растешь, Лех…", — сказала я дракону, похлопав его по толстенной броне.

Немного погодя, когда прошли границу, и в холодном темном небе нам пришлось закутаться в медвежьи шкуры, Лех неожиданно очень почтительно обратился ко мне:

"Асеола, что с королем?"

Я улыбнулась, поняв, что Лех не смог обратиться ко мне по-свойски, назвав Асей, считая себя непозволительно молодым. Сколько этому молодому, лет сто?:

"Пока ничего не могу сказать, Лех, только то, что он жив… Расскажи в двух словах, что здесь?"

Дракон шумно фыркнул.

"Крепости взяты… Трагар объявил, что он хозяин Синегории…"

"Пока корона у Светлого, Темный к власти не придет…", — ого, привыкнув к шипению Азгара, я чуть не подпрыгнула, услышав его низкий, жесткий голос, вмешавшийся в наш разговор на языке драконов.

"Вот и я говорю, жив ли наш Светлый?", — а дракончик-то молодец, не испугался сурового эльфа.

" Куда же мы тогда летим, если крепости взяты?", — растерянно спросила я, — всего один день, а как все изменилось.

"На север, туда все идут…", — ответил Лех.

"Что с Драко?"

"Ранен… василиском… Гномы лечат… Раньше драконов не лечили, от тебя повелось… Он меня послал…"

Неуклюжая речь Леха ворочалась тяжело в моей голове.

Короткие ответы, короткие вопросы… А сколько за ними стоит перемен! Как ты нужен сейчас Клим! Ты слышишь Леха? Как все случится в Синегории, что принесет эта война? Твоя Синегория теперь без защиты короля и короны, и заклятие Стражей снято, и Илия…не могу выговорить это слово — Хочу надеяться, что он сумел избежать гибели.

Я положила руку на грудь Клима, слушая, как бьется его сердце… Да Продо, Мессере…

…Глубокая темнота… Иногда белые вспышки вспарывают черноту и вновь разорванное становится целым… Опять темно… Голоса, которые я никак не могу узнать… голоса, тянущиеся, казалось, вечность… И странно-чужой голос бесконечно монотонно повторял: