Холли Лайл: Испытание пламенем

На мгновение ей почудилось, что ее обняли руки Брайана, что она услышала его шепот: «Не беспокойся, все будет хорошо».

Лорин глубоко вздохнула, постаралась успокоиться и свернула на шоссе.

Не беспокойся, все будет хорошо.

Сейчас ничего не нужно решать. Просто поиграть с Джейком, приготовить еду, поспать. Не станет она ни о чем думать. И может быть, все будет хорошо.

Сеолар приказал затянуть в черное весь Медный Дом и объявил годичный траур. В память о Молли, о своем народе, о будущем, которого теперь не было. Он сидел за столом у себя в кабинете с раскрытой книгой. Когда кто-нибудь входил, Сеолар делал вид, что читает, но не прочитал ни строчки с момента, когда Йенер принес ему черную весть. Наверное, он никогда больше не сможет читать. В одно мгновение он потерял все: свой мир, свой народ, будущее, любовь. Иногда, в самые тяжелые минуты, приходила мысль об облегчении, о смерти.

Как раз об этом он и размышлял, когда вдруг услышал шум на балконе и замер.

Там ничего не могло быть. Туда выходили двери лишь его кабинета, а они заперты. Он посмотрел внимательнее, чтобы убедиться. Действительно заперты.

По стеклу что-то застучало.

Портьеры загораживали обзор. После смерти Молли он не допускал в комнату свет, не хотел видеть ненавистное солнце. Достаточно огня в камине, а в ином настроении и его много. Но теперь он пожалел, что шторы такие плотные. Ему вдруг захотелось увидеть, что ждет его на балконе.

Тук-тук-тук…

Стучали настойчиво.

И вдруг голос:

— Сеолар, ты здесь?

Невозможно! Разве он может слышать этот голос! Но голос зазвучал снова:

— Сеолар! Сео?

Руки его тряслись, он подумал, что может умереть от страха, но все же подошел к окну, отдернул портьеру и выглянул.

На балконе стояла Молли. Голая, как новорожденный младенец, лишь на шее — ожерелье Води. Медные волосы облепили фигуру, закатное солнце разметало по ним огненные блики. Сейчас в ней было больше вейярского, чем прежде, все человеческое куда-то ушло. Но все равно, это была Молли.

— Ты же умерла, — прохрипел Сеолар.

— Как видишь, нет. Пусти же меня! Здесь совсем холодно.

Дыхание морозным облачком вырывалось из ее губ.

Она терла озябшие руки и притопывала ногами. Сеолар присмотрелся и разглядел гусиную кожу.

Он повернул замок и распахнул дверь, пальцы почти не слушались. Молли влетела и сразу бросилась к камину.

— Господи, — пробормотала она. — В такой мороз и без одежды! Просто ужасно. Хорошо, если не обморозилась.

— Ты жива, — изумленно произнес Сеолар.

Она поворачивалась к камину то одним боком, то другим и все еще дрожала.

— Сама удивляюсь.

Он сорвал с вешалки какой-то халат, поспешил к ней и заботливо укутал.

— Ты жива, — повторил он.

Молли поплотнее завернулась в халат, расправила его и повязала пояс. Потом подняла на него глаза и сказала:

— Я же обещала тебе вернуться. Обещала, что не оставлю тебя одного. Не позволю вейярам погибнуть. И вот я здесь.

Сеолар кивнул:

— Ты не умерла. Йенер сказал мне, что видел тебя мертвой. Все думали, что ты умерла.

Она положила руку ему на плечо и заглянула в глаза. Озноб пробежал у него по телу.

— Я и была мертвой, — сказала Молли. — Но я вернулась. Я здесь, чтобы быть с тобой, чтобы помочь вейярам, чтобы выполнить волю моих родителей. Но я умерла. А потом вернулась. Это ожерелье… Но сначала расскажу, что я поняла, откуда берутся все кошмары о судьбе моих предшественниц. Само ожерелье не может уберечь нас от смерти — оно просто потом нас возвращает. В этом вся проблема.

Он отдернул от нее руки, вздрогнув, несмотря на то что хотел продемонстрировать мужество.

— Проблема?

— Возвращать людей после смерти с помощью магии — плохо. Это очень дурно. То, что возвращается, никогда не бывает таким, как прежде. Я — Молли, но, Сео… Это ожерелье никогда нельзя будет снять. Никогда. Если я его сниму, то, боюсь, уже не буду этой Молли.

Он кивнул, но не мог придумать, что бы сказать.

— Но я — Молли. Здесь и сейчас. Я — та Молли, которую ты знаешь. Вейяры теперь в безопасности. Я встану между вами и Старыми Богами. И я люблю тебя, Сеолар. Люблю.

Она обняла его и крепко к нему прижалась, и он ответил на объятие. Молли права. Его мир вернулся к нему. Вернулись его народ, будущее, любовь. Но он не мог избавиться от мысли, что Молли была мертва, а теперь жива. О ее словах, что возвращаться из мертвых — дурно. О том, что если она снимет ожерелье, то превратится в кого-то другого или во что-то другое. Думал, что она — единственная женщина, которую он любил, и что она обманула саму смерть, лишь бы к нему вернуться.