Михаил Ардин - Райское Местечко

Я героическим усилием воли сделал счастливое лицо и повернулся к залу. Надя с тревогой заглянула мне в глаза,- Мелисса же эмпат,- но я улыбнулся как можно лучезарнее и повел ее к сцене, тихонько шепнув:

– Кольнуло в боку, ничего страшного.

Во время концерта я постарался избавиться от печальных мыслей, и музыка немало этому способствовала. Маргарет исполняла оперные арии и романсы, наполненные такими страстями, что по сравнению с ними мои переживания представились мне совершенно ничтожными, и Я был благодарен высокому искусству, расставившему все на свои места. И действительно, чего я страдаю? Мелисса рядом, я люблю ее, все будет хорошо…

А Маргарет была великолепна. В восторге были не только земляне, но и корнезианцы: судя по всему, она исполнила все исключительно чисто даже для слуха аборигенов. Ну а музыка наша – вещь великая. Ничего Подобного у самих корнезианцев нет, по крайней мере, в настоящее время.

На вечере присутствовал и гоэ острова Лалуэ. Он сидел в окружении своих четверых «телохранителей» и весь концерт потягивал сирогэ, не подозревая, что этот напиток ему уже не нужен.

Когда концерт Закончился, гоэ в краткой речи выразил свое восхищение и преподнес Маргарет букет невероятной красоты. Гоэ мне показался очень приятным человеком. Если бы я не знал, что он – корнезианец, то принял бы его за специалиста из среды ученых. Прекрасные манеры, безукоризненное владение земным языком, умное, аристократическое лицо. Наш посол, Иван Вильсон, выглядел рядом с ним несколько, я бы сказал, простовато. И я подумал, что не известно еще, кто окажется «старшим братом» в союзе наших рас, когда мы поможем корнезианцам избавиться от порочного наследия предков и мозг их сможет развиваться естественно и свободно.

После концерта гости не спешили расходиться. В столовой работал бар с напитками и десертом, и многие вышли на террасу подышать свежим морским воздухом, выпить бокал-другой, поболтать и полюбоваться звездами. Мы с Надей тоже вышли на террасу и нашли под одним из деревьев уединенный столик с креслами. Народ проявил деликатность, и никто с разговорами к нам не подходил. Лишь временами я ловил на себе завистливые взгляды менее удачливых поклонников Нади.

Неожиданно я заметил Фрэнка Силкина, который явно кого-то искал. Я подумал, что он ищет Мелиссу, и окликнул его, И оказался прав. Мы пригласили его присесть за наш столик. Мне показалось, несмотря на безмятежное выражение его лица, что у него – неприятное известие для Мелиссы. Фрэнк, видимо, еще не очень хорошо понимал, о чем можно говорить в моем присутствии, и я решил не мешать их разговору.

– Надя, не принести ли нам всем десерт?

– Да, я с удовольствием выпью газированного лимонада.

– Кислородного или углекислого?

– Пожалуй, углекислого. И мороженого! Пломбир, ванильное и абрикосовое!

– Сэр, а что принести вам?

– Спасибо, Алекс. Я тут пристрастился к местным десертам. Советую и вам попробовать, должно понравиться. Принесите мне, пожалуйста, крэбби с малоуком и кислородную газировку с малиновым сиропом, буду вам признателен!

Я, не спеша, отправился за десертом.

У бара народа уже не было. Сначала я подошел к корнезианской стороне стойки и попросил «крэбби с малоуком». За стойкой работал официант-землянин, который, подав мне глубокую прозрачную вазочку с зеленоватым желе, покрытым густой белой пеной, охотно удовлетворил мое любопытство, сообщив, что крэбби готовится из местных фруктов, а малоук – из водорослей.

– Сэр,- сказал он мне, понизив голос,- вам наверняка захочется потом взять и вторую порцию, но я вам не советую… Это очень вкусно, но ваш желудок… У вас может быть беспокойная ночь…

– Благодарю за предупреждение, но это блюдо я беру для господина Силкина.

– О, тогда все в порядке! Господин атташе знает, что делает!

Потом я перешел к земной стороне бара и заполнил гравиподнос бутылками с газировкой, бокалами и вазочками с мороженым.

Когда я подвел поднос к столику, Фрэнк с Мелиссой серьезные разговоры уже закончили и обсуждали программу концерта мадам Вильсон. Мелисса считала, что сегодня следовало исполнять меньше трагических произведений, а Фрэнк настаивал, что именно трагедийных переживаний корнезианцам и не хватает. То, что нам представляется кошмаром в их жизни, для аборигенов – традиционная неизбежность, утверждал Силкин. А вот наши трагедии, особенно исторические, вызывают у них особый интерес, у них-то ничего подобного нет…