Крис Вудинг - Нити зла

— А где Вейта? — спросил Саран. Он вдруг понял, что Тсата рядом с ним, а не там, где должен быть, внизу, под прикрытием валунов. Иногда Саран жалел, что жители Охамбы лишены с детства привитой дисциплины, которой могут гордиться сарамирцы и кураальцы. Вместо этого они обладали неуемным темпераментом, благодаря чему поведение «прирожденных анархистов» становилось непредсказуемым.

— Справа. Под деревьями, в тени…

Саран не позволил себе отвлечься. Он уже хотел задать другой вопрос, но в этот момент в ущелье грохнул глухой взрыв, от которого по деревьям прошел ветер и задрожали скалы. Над серединой старицы медленно поднималось плотное облако беловатой пыли.

Отзвуки взрыва еще пульсировали в небе, и джунгли снова затихли. Все живые твари разом умолкли — такая тишина производила гнетущее впечатление. На протяжении нескольких месяцев шум джунглей служил неизменным фоном, а сейчас внезапно повисшая тишина отдавалась в мозгу болезненной пустотой.

Несколько томительно долгих минут никто не двигался, затаив дыхание. Наконец под ногой Тсаты сдвинулся камень, и этот шорох вывел обоих из оцепенения. Саран бросил короткий взгляд на ткиурати, который припал на одно колено позади него, укрываясь, как и его спутник, на фоне гладкой коры чапапы.

Никто не произнес ни слова. Слова были не нужны. Тсата и Саран просто ждали, когда пыль осядет и откроет местность, чтобы продолжить наблюдение.

Как ни удивительно, Сарану стало легче теперь, когда его спутник сидел рядом. Выглядел он странно и еще более странно себя вел, но Саран доверял ему. А он был не из тех людей, которые легко доверяют кому бы то ни было.

Ткиурати, по сути, полукровки. Тысячу лет назад первые ткиурати появились от браков кураальцев, покинувших свои земли, и туземцев, которых изгнанники повстречали на востоке. Из-за молочно-золотистого цвета кожи Тсата при разном освещении выглядел то здоровым и загорелым, то болезненным и желтушным. Грязные светло-оранжевые волосы он откинул назад. Они слиплись от крови. Тсата носил сероватую безрукавку и штаны простого пенькового полотна. Но на тех участках кожи, которые не прикрывала одежда, можно было увидеть фрагменты огромной татуировки, расползавшейся по всему его телу.

Завитки чрезвычайно сложного узора на бледно-желтой коже казались зелеными. Рисунок начинался на пояснице, вился по плечам, на ребрах, спускался по бедрам, икрам, охватывал лодыжки. Причудливые линии разбегались по всему телу ткиурати, пересекались, сходились в точки. Рисунок был абсолютно симметричен относительно воображаемой оси, проходившей сверху вниз через все туловище Тсаты. Более тонкие усики татуировки поднимались на шею и выше, проходили вдоль линии волос, соскальзывали по щекам, огибая глазницы. Два тонких отростка шли под подбородком и изгибались вверх, очерчивая губы. И из-под этой вечной маски, обрамляющей его черты, зеленоватые глаза Тсаты пристально вглядывались в ущелье.

Примерно через час к Сарану и Тсате присоединился Вейта. Он выглядел изможденным и больным. Короткие черные волосы были безжизненно тусклыми, а глаза, наоборот, лихорадочно блестели.

— Что вы делаете? — раздался свистящий шепот Вейты.

— Ждем, — ответил Саран.

— Ждете чего?

— Чтобы оно пошевелилось снова.

Вейта тихо выругался.

— Вы что, не видели? Взрывчатка сработала! Если даже эту тварь не убило взрывом, она наверняка угодила в одну из ловушек!

— Мы не можем полагаться на удачу, — сурово осадил его Саран. — Чудовище, возможно, всего-навсего ранено. Или могло задеть ловушку нарочно.

— И долго мы будем здесь сидеть?

— Сколько потребуется, — отрезал Саран.

— Пока солнце не сядет, — сказал Тсата.

Саран не разозлился на возражение. В глубине души он боялся, что чудовище уже выползло из ущелья под прикрытием валунов и добралось до леса. Хотя маловероятно, что ему удалось бы проделать этот путь незаметно для них троих.

После заката тварь получит преимущество, и тогда ее не обнаружат даже привычные к темноте глаза Тсаты.

— Да. Пока солнце не сядет, — поправился Саран.

И хотя насекомые жалили их, а воздух становился все более тяжелым и влажным, и каждый вдох давался с усилием, осторожные путешественники внимательно наблюдали за ущельем. Ничего, что напомнило бы о преследовавшей их твари.

Вейта возмущался, но остальные оставались глухи к его протестам. Саран мог ждать вечно, а Тсата беспокоился только о том, чтобы быть в безопасности настолько, насколько это возможно. Его всегда больше всего заботило благополучие и сохранность экспедиции, и он отлично знал, что преследователя лучше переоценить, чем недооценить. Но Вейта все ворчал и ворчал. Он горел желанием спуститься вниз, увидеть труп их страшного врага и побороть наконец страх перед чудовищем, которое удалось увидеть только Тсате, и то издали. Демон мести уже завладел сердцем сарамирца.