Танит Ли: Милые мордочки, лапки-царапки

А капитан сказал:

— Давайте быстрее, поднимайте ее на борт. Кошки, они приносят удачу, и если мы ее бросим в беде, удача от нас отвернется. Только не называйте ее по имени.

Так что пираты забросили сеть и выловили кошку — серую, с синим отливом, — и подняли ее на корабль. Она отряхнулась и стала почти сухой. Это была очень красивая кошка: маленькая, с острой мордочкой и огромными глазами.

— Назовем ее Рома, — сказал капитан, — потому что сначала мы думали, будто это бочонок с ромом.

Потом они дали Роме целое блюдо с рыбой, и Рома сидела под мачтой, тихонько урча, и смотрела на них так ласково, и мыла лапой за ухом.

— Смотрите, она призывает попутный ветер, — сказал один из пиратов, и действительно — очень скоро поднялся попутный ветер и погнал их корабль туда, куда им было нужно.

Пираты поужинали и разошлись по койкам, и только капитан и его первый помощник остались в каюте, где в углу стоял деревянный Крысолов. Потом в каюту вошла Рома, и еще поурчала, и устроилась спать на капитанской койке.

— Смотри, сказал первый помощник, — свет от лампы дрожит, и кажется, будто Крысолов следит за Ромой глазами. Он, похоже, ревнует.

Капитан рассмеялся. На палубе вдруг раздался истошный крик. Капитан и его первый помощник пошли посмотреть, что происходит, и увидели, что пират, который пришел сменить рулевого, стоит и воет, а тот, который стоял у штурвала, лежит бездыханный. И никаких следов — почему.

— Люди смертны, — сказал капитан. — Все там будем. Выбросите его за борт.

Так они и поступили. Мертвец — за бортом, новый рулевой — за штурвалом.

Капитан и его первый помощник вернулись в каюту — спать. Ромы в каюте не было. Как и на ночной обход палубы. В небе серебрилась луна, проливая на море холодный свет. Волны покачивали корабль, словно убаюкивали колыбельной.

На рассвете снова раздались крики. Пираты выскочили на палубу — те, кто проснулся от воплей, — и обнаружили, что и второй рулевой тоже умер, как первый. Он тоже лежал, как бревно, бездыханный и мертвый, и опять — никаких следов.

— Что-то здесь происходит, — сказал капитан и поставил у штурвала троих, а остальным велел выбросить тело за борт. Потом он пошел завтракать, и они с первым помощником попинали Крысолова и выплеснули вино ему в морду.

Но поели они хорошо и потом еще долго сидели за столом, считали деньги, вырученные от последнего грабежа, и обсуждали планы на будущее.

На палубе снова кричали, но это было обычное дело. Пираты часто орут друг на друга, когда напьются — а напивались они каждую ночь, днем ходили похмельные и сердитые и отходили лишь к вечеру, когда напивались опять.

В полдень в каюту пришел человек — бледный как смерть.

— Проклятие в бок Крысолову, — сказал он с порога. — Я прошел весь корабль, от носа до кормы, и все наши люди мертвы. Остались только мы трое, а все остальные откинулись, да. И никаких следов.

И тут в каюту тихонько проскользнула Рома и села умываться у лап Крысолова. Капитан посмотрел на нее и сказал:

— Выходит, она все-таки не принесла нам удачи.

А помощник сказал:

— Надо убрать ее с корабля, выбросить за борт. — При этих словах Рома взглянула на него своими огромными ласковыми глазами, и он добавил: — Но у меня лично рука не поднимается. — Хотя людей он убивал хладнокровно. Собственноручно отправил на тот свет полсотни, перерезав им глотки.

— Да и потом, — сказал капитан, — что она может, Рома? Не больше, чем Крысолов, который обыкновенная деревяшка. Это, должно быть, какой-то мор.

Давайте-ка лучше выпьем вина, ибо вино — лучшее из лекарств.

Так что все трое, капитан, его первый помощник и последний матрос-пират, выпили по кружке вина и поднялись на палубу — посмотреть на мертвецов.

Смерть застала их врасплох, на месте. Кого-то — прямо за работой, когда он драил палубу или чинил паруса. Впередсмотрящий на мачте полулежал, запрокинув голову, как будто глядя в небеса. Штурвал без присмотра немного сдвинулся, и корабль сошел с курса — но это было вполне поправимо. Капитан сказал:

— Их всех надо выбросить за борт, иначе они завоняют.

Они покидали мертвых за борт, и вода приняла их руками волн — синими и ласковыми.

— Держим курс на ближайший порт, — сказал капитан. — Представьте, какие мы стали богатые, мы трое. — И он отправил последнего матроса подтянуть паруса, а сам встал за штурвал.

Он простоял за штурвалом весь день, под жарким солнцем, периодически утоляя жажду вином из большой бутыли. Пару раз к нему на мостик заглядывала Рома, но ему было не до нее. А потом, ближе к вечеру, когда уже стало смеркаться, он вдруг понял, что не слышит ни звука — только скрип корабельных досок и гудение парусов. Он громко позвал своего помощника и последнего из матросов. В ответ — тишина.