Всеволод Глуховцев - Бог сумерек

Палыча так и подмывало брякнуть: “Я тоже могу, не хуже твоей бабки!” – но он, конечно, промолчал. А Вася затянулся несколько раз подряд, замысловато пошевелил бровями и сказал:

– Ну так вот. Как она вышла, вас увидала, так и закричала: “Я вижу, вижу, смерть за ними! За плечами у них смерть, за ними гонится!” – за вами, значит. А особенно, – тут Вася понизил голос, пригнулся к Ко-ренькову и зашептал: – особенно, говорит, у этого – и на Сергея вашего показывает. Я, говорит, вижу, она его совсем уже догнала. Уже клубится мрак над ним, зловещий, грозовой!

От этих слов Палыча пробрала дрожь. Он предчувствовал беду, но все же старался гнать от себя подобные мысли, а Василий выложил их запросто, как дважды два.

Бог сумерек

– Вот так. – Вася отодвинулся и заговорил погромче. – Я уж на ночь вам не стал ничего рассказывать, да и думал: может, путает бабка, чего не бывает... А когда вчера вечером от вас вернулся, стал с ней разговаривать. Она так и уперлась: нет, нет, смерть за ними, и хоть ты тресни!.. А потом...

Здесь Вася снова солидно крякнул – видимо, этот прием сопровождал у него всякий поворот темы. То же, о чем он заговорил потом, оказалось для Палыча полной неожиданностью.

Вот что ему открылось.

Более года назад, весной, в цыганских дворах появился человек – неприметный такой, в скромном костюме, при галстуке. Не тратя времени на расспросы и всякие подобные глупости, он направился к самому главному, тому, кого принято называть цыганским бароном. Причем прошел к баронскому жилищу так уверенно, словно всю жизнь ходил туда в гости. Вошел, вежливо поздоровался, протянул визитку – научный сотрудник института психологии, кандидат наук – и предельно корректно изъяснил, что его, как ученого, интересует весь тот мистический ореол, который сложился вокруг цыган вообще. И он, ученый-психолог, хотел бы, если это, конечно, возможно, ознакомиться с арсеналом применяемых средств...

Человека, имеющего жизненный опыт цыганского барона, чем-либо удивить практически невозможно. Не удивила его и такая просьба. Барон дипломатично ответил, что эти слухи во многом преувеличены, что никаких таких особенных тайн вовсе нет... ну и вежливенько-веж-ливенько постарался сплавить любознательного гостя восвояси.

Гость ушел. Барон тут же дал команду разузнать поподробнее, кто он такой. На следующий же день безошибочный цыганский телеграф донес: да, действительно, работает такой в институте психологии. А кроме того, он работает... где бы вы думали?.. В “Гекате”!

Узнав это, барон несколько встревожился. Он и понятия не имел, зачем частному охранно-сыскному агентству цыганские трюки, но, будучи, разумеется, человеком очень неглупым, тут же сообразил, что эти сыщики наверняка хотят использовать технологии ясновидения. Он поразмыслил, потом собрал тех немногих пожилых цыганок, гадалок и ворожей, которым доверял стопроцентно, хотя тайн их искусства он на самом деле не знал, да и не нуждался в том, чтобы знать. Как уж совещались эти гадалки (в том числе и Васина бабка), чего они там ворожили – неизвестно, но известно одно. Колдовской консилиум категорически заявил барону, что никаких дел с “Гекатой” иметь нельзя. Никаких! Ни малейших!

– Стоп! – перебил Василия Кореньков, но тут же себя притормозил. – А впрочем... ты, конечно, этого не знаешь.

– Палыч, – проникновенно сказал Вася, прижимая к груди растопыренную пухлую пятерню, – убей меня, расстреляй меня, если я знаю, как они угадывают!.. Я думаю, что они сами-то не знают! Просто есть тайны, которые передаются из рода в род...

– Из поколения в поколение...

– Ну да, ну да... А как, что – ну ничего не скажу!

Вот и барон ничего не сказал дотошному психологу. Тот появился еще раз – и опять барон культурно и доброжелательно с ним разговаривал, объяснял, что специально встречался со знающими старухами, и те в один голос заявили, что секретов своих раскрывать не желают, но что сам он считает – -все это по большому счету ерунда, так, понты корявые... Барон был сам психолог хоть куда и прекрасно знал, что ложь убедительна тогда, когда она почти правда и отличается от правды лишь на маленькую, незаметную деталь, которая, однако, изменяет все – примерно так же, как отличается пистолет, поставленный на предохранитель, от того, у которого эта штучка перещелкнута на режим “огонь”.

– И больше этот тип у вас не появлялся? – спросил Палыч.

– Больше нет. Но когда ты вчера сказал, что твои ребята из “Гекаты” и что у вас с ней какой-то напряг, я сразу это вспомнил. Ну, я думаю, дела! Опять эта “Геката” здесь у нас всплывает... Да еще бабка пророчит... смерть за плечами... Да-а, дела-делишки хреноватые. А тут еще лучше, утром, самые свежие новости. Вот, только встал и сразу же узнал, по нашему радио, мол, крутилась тут вокруг да около какая-то незнакомая машина. Зеленая “девятка”. А в ней четыре мужика. Ну, молодые парни. И вида такого, конкретного.