Алесандр Шамраев - Вольный охотник 3 [СИ]

Императора скособочило и как последнего пьяницу начало рвать. Запах был ужасным, но по сравнению с запахом навоза грифонов, он казался чуть ли не благовонием. Я вновь соорудил вокруг застывшей драконессы силовую клетку и снял своё заклятие.

— Ну вот, а ты боялась, что будет больно. Видишь, как всё хорошо получилось? Небольшое психологическое воздействие и заметь, без применения силы, и результат налицо.

Регенерация императора заработала на полную мощность и вскоре его кожа порозовела, хрипы и тяжёлое дыхание бесследно исчезли, он даже смог самостоятельно сесть. Вот тут то и засуетились все его сиделки и няньки, врачи и медсёстры, а кто-то очень больно дёрнул меня за волосы, запрокидывая голову вверх.

— Мама Алина, больно же.

— Больно? Да тебя выпороть мало. Отец тут, понимаешь, умирает, а он даже носа не кажет домой. — Она отпустила мои волосы и прижала к своей груди, — Хотя бы весточки изредка слал. Если с отцом и матерью у тебя натянутые отношения, то причём тут я? А ну ка пообещай, что регулярно будешь сообщать мне, как у тебя дела. Слушай, а ты часом не женился? От тебя пахнет женщиной, этакий неуловимый запах.

Я пригладил взъерошенные волосы, — Жениться не успел, пока не нашёл такую, от взгляда на которую у меня сердце замирало. А запах наверняка от неё — и я кивнул головой в сторону пленницы. — Пришлось с ней плотно пообщаться, пока убеждал отдать противоядие.

— Славная девушка, — мама Алина обошла по кругу мою силовую клетку, — кого-то она мне сильно напоминает, только вот кого, вспомнить не могу.

— А ты, любовь моя, напряги память, — император уже успел сменить одежду. — Вспомни триединый мир и старшую сестру Юлии.

— Точно, она очень похожа на Аврору.

Тут уж я не удержался и вставил своё веское слово, — Естественно, ведь это её дочь. Её и Цебра….

Наступила неловкая тишина, словно я сказал какую-то непристойность.

— Люда, тебе придётся забрать её к себе.

— Ну уж нет, у меня и без неё забот хватает. Хочу вам ваше величество напомнить, — я перешёл на официальный тон, — что мне предстоит зачистить целую планету от нави и прочих порождений тьмы. Так что от роли тюремщика меня увольте.

— Да ты сам подумай. Уложение об императорской семье на неё распространяется в полном объёме. Она дочь твоей тёти. Если ей оставить в империи и даже попробовать спрятать в самое потаённое место, то это её не спасёт от мести твоей матери. Как думаешь, сколько она проживёт после того, как её высочество леди Юлия вернётся ко двору? Уж что, что, а характер ты её знаешь. Не успокоиться, пока не отомстит. А к тебе ей допуска нет, так что единственное место, где эта драконесса сможет чувствовать себя в относительной безопасности — это твой корабль. Специалистов тебе в экипаж подкинуть?

— Обойдусь. Я ещё с теми вашими шпионами не разобрался, а вы уже новых хотите мне всучить. Я на некоторое время вас оставлю, ваше величество и наведаюсь в тронный зал, одно дельце надо закончить.

Прежде чем исчезнуть я услышал, как отец жаловался маме Алине, — Ни какого почтения и уважения. Одно упрямство и своеволие…

В зале уже царило столпотворение. С моим появлением установилась тишина. Я по-хозяйски уселся на трон и, демонстративно поправив появившуюся на голове корону горного королевства, негромко произнёс, — Жизнь и здоровье императора вне опасности. С завтрашнего дня он приступит к исполнению своих обязанностей, а пока его обследуют врачи, я тут немного покомандую. И так, господа, я с печалью в сердце сообщаю вам, что вынужден воспользоваться Уложением о членах императорской семьи. Все те, кто принимал участив в заговоре против империи и императора в течение трёх суток с этого момента, умрут в страшных мучениях. Их родных и близких ждёт поражение в правах и ссылка на приграничные планеты. Всё их движимое и недвижимое имущество поступает в казну империи…

Меня прервал чей-то истерический голос, — А при чём тут дети? Дети за родителей не отвечают…

Мне пришлось повысить голос, — Раньше надо было об этом думать. Закон обратной силы не имеет, на то он и закон.

В это время прямо перед троном одного из придворных скрутило, бросило на пол, и он стал завывать истошным голосом, — Больно, как же больно. Во имя всемилостивого Всеблагого добейте меня. Нет возможности терпеть эти муки.

— Бесполезно. Можете всего истыкать его клинками или разрядить все заряды бластера, но он умрёт только через трое суток. Такова моя воля.