Александр Матюхин - Тень императора

Огонь врезался в приближающихся безумцев, отшвырнул нескольких назад. В одно мгновение люди вспыхнули, как спички. По площади разнесся вой боли.

И мы побежали.

Двери Обители были уже совсем близко. Открытые, с непроглядной темнотой… Времени не было думать, что скрывается за этой тьмой. Надо было бежать туда — там единое спасение от посмертного проклятия Хиуса!

— Как только забежим, кидаем Императора и захлопываем двери, понял? — на ходу закричала Алис.

Я кивнул — сил не было отвечать, я задыхался. Мое дыхание сорвалось на хрип, сердце гулко билось в ушах. Но даже сквозь этот сплошной гул, забивший мою голову ватой, я вдруг с особенной четкостью расслышал тихий, но пронзительный свист…

Инель, бегущая впереди, вдруг сбилась. Ноги ее заплелись, она свернула в сторону, упала и покатилась по земле… Я застыл, как вкопанный. На камнях остался красный след крови.

Инель лежала без движения, на спине. Глаза ее, широко открытые, смотрели в голубое небо. Из шеи, чуть ниже подбородка, торчало цветное оперение стрелы.

Алис закричала — пронзительно и страшно:

— Откуда это?! Изнутри?!!

Из-за наших спин ей ответили безумцы — диким ревом и хохотом. Они приближались, я чувствовал, как дрожит земля под их ногами.

А потом я увидел людей впереди.

Из темноты в дверном проеме показались люди. Три человека с луками наперевес. Взгляд их не предвещал ничего хорошего… но это был взгляд не безумцев, а нормальных людей.

И это они убили Инель.

— Бежим! — Алис сделала первый шаг, но я застыл, не в силах двигаться.

Я не мог бежать вперед — люди смотрели на нас и не опускали луков. Но не мог я бежать и назад — за спинами настигали безумцы.

Я застыл, чувствуя, как отчаяние охватывает все мое сознание. И я не сопротивлялся ему.

Так значит, все?

Значит, здесь я и закончу свое повествование?..

Один из людей впереди выстрелил. Стрела со свистом пронеслась мимо, за наши спины. Я видел, как человек выругался, полез за следующей стрелой.

Крики и улюлюканье за спинами приближалось.

— В сторону! — завопил я Алис, — бежим в сторону!

— Надо в Обитель! Нам надо туда! — словно обезумев, закричала Алис и потянула Императора на себя.

— Нет! Там мы погибнем! Инель застрелили, понимаешь? Они застрелили!! Там люди, которые думают, что мы тоже безумцы!

Они думают, что мы уничтожили их город. И они правы. О, как они правы!

Люди в дверном проеме выстрелили одновременно. Я бросился в сторону, отпуская Императора. Одна из стрел обожгла щеку ледяным наконечником, оглушила свистом. Я упал на камни, сдирая кожу с ладоней. Завопил от боли, но моего крика не было слышно от воплей за спиной.

Боль обожгла не только кожу. Она коснулась и сознания. И в мозгу вдруг вспыхнули, словно выжженные огнем, воспоминания.

Говорят, перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь.

Я вспомнил многое. И — самое важное тоже вспомнил!

— Алис! — закричал я, — Алис, прочти то заклинание!! Заклинание левитации из книги! Мы сможем улететь! Мы поднимемся в небо! Я хочу улететь!

Я не знал, слышала ли она меня. Рев за спиной нарастал. Земля дрожала, булыжники ходили ходуном. Люди в дверном проеме выскочили и стали лихорадочно закрывать двери.

Я слышал крики, я слышал рев, я слышал вопли и хохот безумцев.

— Я хочу летать! — закричал я, деря голосовые связки, — позвольте мне взлететь!

Пусть я улечу под самые облака! Пусть холодные ветер унесет меня на самый край земли! Пусть я уже никогда не увижу земли! Но я хочу оказаться подальше отсюда! Позвольте мне взлететь!

Потом я увидел перед собой чью-то ногу в большом черном ботинке. Ботинок надвигался медленно, но я не мог от него увернуться. Все происходило словно во сне. Удар пришелся о челюсти. Я услышал, как что-то звонко хрустнуло внутри моей головы, а затем потерял сознание…

Я очнулся оттого, что кто-то сидел у меня на животе.

Я открыл один глаз.

Серый голубь прохаживался по мне и деловито пробовал на вкус одну пуговицу за другой.

Я поднял глаза вверх и увидел голубое небо.

Я посмотрел вниз и увидел под собой землю.

Далеко внизу.

А меня ласкал теплый ветер, теребил волосы, забивался под рубашку, в штаны, пытался стянуть ботинки.

Голубь вспорхнул и улетел ввысь.

Я поднял одну руку, взмахнул ею, словно крылом, и перевернулся на живот.

Да, я летел. Высоко-высоко над землей.

Подо мной раскинулся город, тот самый, в который мы принесли смерть и разрушение. Каким великолепным он казался еще вчера, а сейчас…