Лилия Баимбетова - Единорог

Я вошла вслед за ним и остановилась в дверях. С моего места мне виден был лишь светлый затылок. Валерка обернулся.

— Ты собираешься куда-то?

— В университет, — сказала я, — У меня лекции с полдевятого.

Он кивнул, сказал:

— Я тебя отвезу.

Словно хотел сделать вид, что пришел именно для этого.

Я переоделась в спальне, пошла в зал, выключила телевизор. Валерка сидел, по-догнув под себя одну ногу, и разглядывал палас.

— Лера, иди сюда.

Я села рядом. Валерка взял мою руку — будто посторонний предмет, отдельный от меня, и помахал немного моей рукой.

— Лер, а ты можешь прогулять?

— Могу, — сказала я.

Валерка посмотрел на меня искоса.

— Давай в кино сходим.

— Еще рано. Первые сеансы, наверное, часов в одиннадцать.

— Ну, подождем…

— Валер, ты дубленку давай снимай. Чаю хочешь?

— А кофе у тебя есть?

— Растворимый, господин предприниматель.

— Тогда лучше чай.

— Сейчас заварю. Снимай дубленку.

— Лер.

— Что?

— Знаешь, за что я тебя люблю?

— Ну, скажи.

— За то, что ты меня до сих пор не послала. На нормальное ухаживание это не похоже, да? Никак я не могу нормально себя повести, девушкам требуется ведь совсем другой подход.

— А ты у нас великий специалист по девушкам, да?. Валер, я терпеть не могу, ко-гда за мной ухаживают.

— В смысле?

— Цветы, — сказала я, — Конфеты, театр и кино. Я терпеть этого не могу.

— Ладно, хоть сказала, — пробормотал Валера, — Странная ты, Лерка.

— Сам выбирал, — буркнула я.

Мы долго пили чай. Варенья в Валерку влезает просто невероятное количество, в этом отношении он мне напоминает Карлсона. Кожа у него слегка порозовела, и из глаз исчезло это сухое, странное, лихорадочное выражение. Валерка даже вызвался по-мыть посуду.

С утра все окна замерзли так, что ничего не было видно. Чувствовалось, что мо-роз стоит необычайный. Сквозь иней на стекле видна была лишь оранжевая полоса рас-света, потом она вдруг потухла, и из-за горизонта, из-за домов и деревьев показалось нестерпимо сияющее маленькое оранжево-красное солнце.

На кухне стекла скоро оттаяли, и видно стало темно-синее небо, мрачные дере-вья и вороны, кружившие вокруг и сидевшие во множестве на ветках. Ворон было не-обычайно много. Боюсь, кому-то эта картина могла бы показаться мрачной, даже зло-вещей. А мне даже нравилось смотреть на них, на то, как они сидят, нахохлившись, на ветках, словно какие-то неведомые плоды, на их полет, когда они то машут крыльями, то, раскинув их, парят и заворачивают, выписывая круги. Стремительно пролетела стайка каких-то маленьких птичек.

Солнце всходило все выше. Валерка перемыл все чашки и тарелки и сел напро-тив меня. Вороны исчезли, небо побелело, потом поголубело. Чем выше солнце всхо-дило, тем больше становилось, оранжево-красный цвет сменился бело-желтым сияни-ем, залившим всю квартиру. Иней на стеклах стаял сверху, внизу же серебрился или собирался кристаллами, образуя простенький геометрический узор — словно увеличен-ную снежинку прислонили к стеклу. В квартире стало жарко, я встала и задернула што-ры.

Валерка такой смешной. Сел и смотрит на меня. Сегодня он до смешного похож на подростка — в джинсах и свитере. Я смотрела на него и все думала, что ему должно идти — при такой-то мальчишеской внешности? Он в любой одежде выглядит как стар-шеклассник: в костюме — как старшеклассник в костюме, в свитере — как старшекласс-ник в свитере. Совершенно легкомысленный вид. А потом мне пришло в голову, что ему, наверное, пойдет камуфляж. Почему, я не знаю, но мне так кажется. При таких светлых волосах. Наверное, это единственное, в чем он не будет похож на подростка.

Валерка подумал, пересел поближе ко мне и пальцем, осторожненько так, про-вел по моей шее.

— Мне щекотно, — сказала я.

— Расскажи что-нибудь.

— Что?

— Про себя расскажи.

Я живо повернулась к нему.

— Может, лучше ты?

— Так Сашка небось все про меня выложил.

— Да и про меня. Или, скажешь, ты его не расспрашивал?

Валерка промолчал. Начал качаться на табуретке.

— Ты как мальчишка.

— Да?

— Валера, давай, колись.

— Что ты хочешь услышать?

— Где твои родители живут?

— Ты замуж за меня, что ли, собралась? — сказал он, сделав невинные глаза, — В Мишкино. Я деревенский парень.

И посмотрел на меня с легкой, лукавой, мальчишеской улыбкой. Его усталое опьянение прошло, как не было.

— Там и братья мои живут. У меня два брата, еще сестра есть, младше меня на пять лет. Она в Москве, она там замужем. А Шома и Руслан здесь.