Мария Семёнова: Джокер

— Вот именно, вдова, — кивнула Оксана. — Муж с дочкой погибли… уже давно… Ну давайте, присоединяйтесь.

— Эх, — посмотрел ей в глаза Краев, покраснел, отхлебнул горячего жасминового чая. — Я такой дурак. Простите, не хотел.

И тут же, словно в наказание за бестактность, на него начала медленно наползать боль. Некоторое время он пил чай, учился есть палтус со сладкой конфетой и даже о чём-то разговаривал, чувствуя, как из правого виска медленно распространяется нехорошая тяжесть, как из этой тяжести словно бы начинают выпирать острые грани… Буравчики, ножи, зубчатые бутылочные донышки, направленные в мозг… Он как раз придумывал достойный повод откланяться, когда Варенцова заметила его расширившиеся зрачки.

— Что, голова? — понимающе спросила она. — Анальгину дать?

— Не… спасибо… — Краев встал, схватился за край стола, как-то нашёл в себе силы криво улыбнуться. — Вы… не беспокойтесь… всё хорошо…

Света белого не видя, он бодро дошёл до железной двери, вывалился в коридор… До третьей по счёту двери было далеко, точно до Марса. Кто-то говорил ему, что в таком состоянии он был похож на мертвецки пьяного… Не Рубен ли? Почему-то очень важно было вспомнить, кто именно. Он уже понимал, что до своего номера не дойдёт, но организм на автопилоте доковылял до нужной двери. Закрыв её за собой, Краев стёк на пол, точно бесформенная амёба, и решил остаться лежать, но что-то в нём по-прежнему не сдавалось, он приподнялся, в несколько приёмов добрался до своей сумки, выпил зелья, потом выпустил точно в вену одноразовый шприц…

— Спасибо… Тома-джан… — сипло поблагодарил он супругу Рубена, так здорово умевшую делать уколы, и, задыхаясь, окончательно свернулся калачиком на полу. Он знал, что однажды придёт срок и гусевское снадобье уже не подействует. Он давно положил себе этот срок как окончательный и теперь с полным равнодушием прислушивался к себе, ожидая: подействует?.. Или пора стартовать по тропиночке в лес, без лишнего багажа?..

…Подействовало. Не так чтобы скоро, но всё-таки боль начала отступать. Краев даже вспомнил про свой дар, некогда полученный в кяризах Афгана, и кощунственно вознамерился при случае направить его на Оксану… Это была его последняя мысль. Краев то ли отключился, то ли заснул — не суть важно, главное, поплыл по мягким волнам, успев осознать это и благодарно подумать, что гусевское лекарство посулило ему ещё некоторую отсрочку. Жаль было бы отправиться на прогулку в лес именно теперь — так и не успев поговорить ни о чём… с Оксаной…

Наутро, едва только Краев вылез из душа и задумался, продолжить ли брошенную вчера на полуслове работу или, может, сперва сообразить насчёт завтрака, как в дверь постучали, и на пороге возникла гэбистка Оксана во всем великолепии парадной формы. В руке она держала пластиковый мешочек, у ног отчаянно зевал явившийся своим ходом Тихон. Краев понял его без слов: «Спать дайте, гады, дайте спать!»

— Доброе утро, Олег, — улыбнулась Оксана. — Вы уж будьте так добры, присмотрите за этим чудовищем, а то совестно в номере запирать. Вы ведь с ним, помню, поладили… Тут ему на завтрак «Васька» с тунцом, а на обед — с курочкой… ну а к ужину, будем надеяться, я и сама появлюсь. Наружу запросится — просто дверь откроете или окно, дальше он разберётся. Ну всё…

Снова улыбнулась, кивнула и ушла по коридору. Она была умная женщина и не стала спрашивать Краева о самочувствии, но он заметил, какие тревожные поначалу были у неё глаза. Может, всерьёз подумывала номер вскрывать, если вдруг он не отзовётся. И как потом тревога в глазах уступила место радостному облегчению: живой!

Краев проводил её взглядом и, даже не напрягая свой дар, вдруг увидел её одновременно как бы в двух ипостасях. Вот она, грозная и прекрасная, с расчётливой яростью даёт сокрушительный отпор автобусному террористу. И она же — в летней майке и каких-то легкомысленных шортиках — босиком бежит по берегу озера, по белому песку между сушей и водой, прекрасная, солнечная, счастливая…

«Муж с дочкой погибли, — вспомнилось ему. — Уже давно…»

Потом он обратил внимание, что мешочек в его руках никак не соответствовал по объёму и весу двум баночкам кошачьего корма. Олег заглянул внутрь… И точно. Харч в мешочке оказался не только для кота. Там ещё присутствовала банка ряженки местного производства, несколько пакетиков чайной заварки и толстенный бутерброд — между двумя ломтями чёрного хлеба добротные куски жареной курицы, очищенные от костей. Краеву сразу захотелось есть.