Осколки мира

Отнеся еще не пришедшую в себя девушку в ее комнату, он пошел в подвал, где велел подержать Владыку Дарэна. Двое его помощников справились с возложенной на них задачей, лишив пленника возможности сопротивляться с помощью оков, мешающих воспользоваться силой. Открыв дверь в комнату, где содержался пленник, Дрэгон, велел помощникам оставить их наедине.

— Что ты с ней сделал, сволочь? — Дарэн больше не мог сдерживать ярость.

— Какие слова? У подружки научился? — поинтересовался Владыка, — и тут же задал интересующий его вопрос:

— Скажи, зачем ты сбежал с ней отсюда? Кто тебя надоумил это сделать?

— Я знал, что ты никогда не оставишь ее в покое, тебе, и всем Владыкам всегда будет нужна ее сила, способности, ее смерть. Разве она не заслужила нормальной жизни, — с горечью в голосе закончил Дарэн.

— У нее не может быть нормальной жизни, — возразил Дрэгон, — не забывай, кто она есть.

— Она человек, обычная девушка, которая хочет жить и быть любимой, — взорвался Дарэн.

— Ну, не такая уж и обычная, в ней столько непонятного. Не каждый бы рискнул ее любить, Кайл. Кстати, мне не понятно, почему она называет тебя именно так? — не удержался Владыка.

— Не твое дело, все равно, тебе этого не понять.

— Куда уж мне? — ухмыльнулся Дрэгон. И все же, я хочу знать: почему вы сбежали?

— Мне стало известно, что ты собираешься расправиться с Анной, уничтожить ее, как угрозу для Темного мира. И я понимаю, что это правда. Я почувствовал, как она умирает, ты убил ее. И теперь тебе придется убить и меня, потому, что как только я освобожусь, ты пожалеешь, что не сделал этого раньше!

— Ты так спешишь умереть? — удивился Дрэгон.

— Без нее жизнь станет тюрьмой, — вдруг признался Дарэн. Убив ее, ты убил и меня, просто тело еще живо, чтобы иметь шанс достать тебя.

— Какая ненависть в твоем голосе! Имя! Скажи имя мрази, которая заставила тебя сбежать с девчонкой, отведя от себя подозрения в измене. Кто вас подставил? По чьей вине я едва не убил Анну?

— Она жива? — похоже, это все, что сейчас мог расслышать Дарэн, — жива?

— Да, да, жива, но ей необходимо прийти в себя. Я был слишком груб, она немного пострадала, но скоро восстановится полностью. Говори Дарэн, у нас мало времени. Кто?

— Велим. Он приходил ко мне в камеру, делился своими опасениями: сказал, что ты убьешь ее, разрежешь на кусочки, чтобы понять, что же такое — Древние.

— И ты поверил? — Дрэгон пришел в ярость, — ты поверил, что я на это способен?

— Я думаю, ты способен на все, — твердо заявил Дарэн, — но если я ошибся — прости, что создал столько проблем.

— Не важно, сейчас это уже не важно, — отмахнулся он от извинений, — значит — Велим, как и следовало ожидать. А она ведь знала, — он иронично улыбнулся.

— Значит, придется расхлебывать то, что мы здесь натворили, — он склонился к Дарэну, освободил его, тут же получив от бывшего пленника сильнейший хук правой.

— Это тебя за то, что «перегнул палку» с Анной.

— Ну что же, — усмехнулся Владыка, потирая скулу, — заслужил. А теперь — к делу.

Окончательно придя в себя, я поняла, что не могу оставаться в своей комнате, мне надо что-то делать, куда-то бежать. Вот только куда? Первым делом, надо узнать, что с моими друзьями. Это главное. С Кайлом, я чувствовала, все в порядке. Он жив, и, по-моему, ему сейчас значительно лучше, чем мне. Слегка скривившись от боли, я встала. Ну почему ранения, нанесенные Владыками, так медленно заживают. Гораздо медленнее, чем механические повреждения. Вспомнив прошлые события, вздрогнула, и постаралась об этом больше не думать. Зато в голову пришло кое-что совсем другое:

— Черт, — не сдержалась я, и кинулась к тайнику в ванной. Нашарив рукой нужный предмет. Успокоилась, и решила привести себя в относительный порядок: смыть с себя кровь, и прочие следы допроса. Сделав это, снова почувствовала себя полноценным человеком. Ну, или почти человеком. Мельком, взглянула на себя в зеркало: что-то в последнее время, я не часто этим занимаюсь, — подумала я.

Несмотря на все пережитое мною, я не выглядела ни измученной, ни уставшей. И вообще, во мне осталось слишком мало от человека. Точнее, внешность почти не изменилась: те же рыжие волосы, серые глаза, рост, вес, — хмыкнула я, — все осталось прежним. Изменилась я внутри. Взгляд уже не был человеческим, он не был даже похож на взгляд Владык. Он был страшен, и я поняла, о чем говорил Владыка, называя его бездушным. Именно таким он был: бездушным и холодным, как взгляд Гастура, до того, как он понял, что я могу и хочу его убить.