Ирина Сидоренко - н'Ундарун

Всемогущее, всеобъемлющее — и такое уязвимое. Хрупкое, как хрусталь. Сильное, словно каменная стена.

Невозможное. Нереальное. Волшебное.

Самое главное.

Для каждого своё — и одно для всех.

Оно переворачивало весь внутренний мир, ставило его с ног на голову — и упорядочивало, организовывало хаос мыслей и ощущений. Сметая всё на своём пути, прочно укоренялось в сознании, и дальше жить без него не представлялось возможным.

Кроме него одного, ничто больше не имело значения, потому что оно вбирало в себя весь окружающий мир — и настоящий, и воображаемый; и материальный, и магический; и несовершенный, и идеальный…

Почти осязаемое, трепещущее в пальцах, беспокойное, тревожное — и парадоксально успокаивающее.

Сильное. Властное. Подчиняющее себе волю и мысли — и одновременно такое кроткое и покорное, беззащитное, что на глаза сами собой наворачивались слёзы.

Свободное, как ветер. Податливое, как глина.

Оно было совершенно. Совершенно ужасно. Совершенно прекрасно.

Оно переплеталось узором дождя и солнечных нитей, играя в каплях воды всеми цветами яркой радуги.

Оно звучало шелестом в кронах деревьев и прибоем шумного океана.

Оно сковывало корочкой вечного льда и жгло огоньком одинокой свечи.

Чудовищно прекрасное, отстранённое и сосредоточенное чувство.

Божественно чистое. Дьявольски соблазнительное.

Затуманивающее разум — и проясняющее желания.

Самый большой дар. И самое большое проклятье.

Весь мир. Она ощущала весь мир в одном этом чувстве. В одном этом слове.

В нём был шум дождя и прикосновение тёплого солнечного луча. Счастливый смех и неудержимая печаль.

А ещё ласковое тепло. И острый холод. И неудержимая стихия.

Мокрая после дождя земля под ногами. Высокое небо в прорезях рваных туч. Дрожащий огонёк садящегося солнца. Журчание воды в чаше фонтана из белого, как и скамья, мрамора.

В нём было всё — аромат роз и пение птиц, и холод скамьи, и переливчатый резной лист плюща…

И законы времени.

Летия почувствовала его внезапно — и чуть не задохнулась. Почувствовала его сразу и полностью. Она стояла, ошеломлённая, она стояла молча и неподвижно, пытаясь совладать с собой — а оно, это чувство, захлёстывало её с головой, уносило, забирало в свой мир. Новый мир. Прекрасный или ужасный — уже не имело значения.

Ему невозможно было сопротивляться. Непреодолимое. Непобедимое. И вечное.

Она не сопротивлялась. Не могла. Не хотела.

Оно было слишком родное. Слишком её.

Слишком прекрасное. Слишком яркое. Слишком светлое.

Святое.

Ночью она не сомкнула глаз, заново переживая признание Мизраэля. В ушах колокольным звоном звучало: «Я люблю Вас… Я люблю Вас… Я люблю Вас…»

Вчера он так быстро ушёл, что она даже не успела ему ответить.

Сказать, что эти чувства — что они взаимны.

Только под утро девушка забылась глубоким сном, и сны её были наполнены радужными воздушными мечтами.

Она проснулась далеко за полдень. Подскочила, нервно оделась.

Никогда ещё она так много времени не проводила перед зеркалом. Ей пришлось сменить три наряда, прежде чем она осталась полностью довольна своим внешним видом.

Долго прихорашивалась — даже воспользовалась чарами. Затем перебирала украшения, и наконец остановила свой выбор на хрустальной капле — той же, которая была на ней в первый день здесь, в Пансионе.

В руки попался крохотный серебряный колокольчик Мизраэля. Она всегда носила его, но сегодня девушка рассматривала его с особой нежностью, прежде чем повесить на пояс.

Мизраэль был в саду у фонтана. Сидел на скамье, напряжённо вчитываясь в какой-то текст.

Девушка весело подпорхнула к нему, словно яркая летняя бабочка.

Он поднял глаза. Посмотрел на неё без улыбки, серьёзно, мрачно, даже сурово.

Она испуганно отпрянула. Никогда ещё она не видела его чёрные живые глаза такими… тёмными.

Что-то случилось.

Летия непонимающе посмотрела на юношу, затем перевела взгляд на очередной манускрипт в его руках.

Он молча протянул ей пожелтевший от времени лист.

Девушка взяла его осторожно, будто он был отравлен, ухватив дрожащими пальцами за уголок.

Старинные часы пробили пять.

Архимаги — это маги, использующие истинную силу Первого Имени. Они высвобождают всю имеющуюся у них в наличии магическую силу в наиболее эмоциональный, волнительный для них момент.

Однако у этого понятия есть ещё одна сторона. Это чрезвычайно сильные маги, вне зависимости от типа силы и касты, к которой принадлежит маг. Эта сила очень часто высвобождается, подчиняя себе своего носителя. Архимаги, попавшие под влияние своей силы, не могут избавиться от него, и постепенно превращаются в Пустых. Именно по этой причине их так мало — почти все Архимаги со временем исчезают, переходя в качественно новую категорию — в Пустых.